— Дождь. Ничего не поделаешь, — Никита внимательно следил за тем, что происходило у раскопа.

— А как же Сережка? Как же наш план?

Они видели на экране, как Мещерский вместе с Салтыковым и Анной Лыковой плетутся к дому. У ямы под дождем вместе с рабочими остался только Малявин. Рабочие начали вбивать колья и растягивать над расколом брезент, сооружая хлипкий навес.

Еще через полчаса Катя была уже в отделении милиции в Воздвиженском. Обычно тихий, если не сказать сонный сельский форпост правопорядка гудел как улей. К местным сотрудникам прибавилась бригада управления розыска и оперативно-технического отдела. Спецфургон пока отогнали на «запасную точку». Приехал начальник отделения Кулешов с новостями. Его сотрудники, осуществлявшие наблюдение, докладывали: доктор Волков вернулся к себе на дачу. За его домом смотрели с пристальным вниманием.

Денис Григорьевич Малявин, разобравшись с рабочими, к себе домой в Воздвиженское на этот раз не поехал — остался у Салтыкова. Остались также Анна Лыкова и Мещерский. Из постоянных обитателей флигеля там были Журавлева с сыном и Алексей Изумрудов.

Кроме фигурантов, на территории усадьбы находились двое охранников, роль которых в эту ночь исполняли сыщики отдела убийств, лично отобранные Колосовым. Они поддерживали с отделением милиции постоянную связь, информируя о том, что творится в доме; пока все спокойно. В столовой накрывают к ужину. В гостиной смотрят телевизор.

— Ну вот, коробочка полна, — объявил Никита Кате, — Волков у себя. Нет только Лыкова. Черт… хотя… Ну сейчас ты скажешь — ты же сам его отпустил.

— Правильно сделал, что отпустил, — сказала Катя. — Сдается мне, что этот пират…

— Кто?

— Лыков — судя по тому как он себя ведет по-дурацки, по-мужски… он влюблен, — Катя вздохнула. — Он занят исключительно своей сестрой. До остального ему нет дела. Ты это и сам понял, потому и отпустил его. Но сюрпризы и он может неожиданные преподнести. Надо быть готовыми ко всему.

— Тебе не кажется, что все здесь уже сбывается точь-в-точь как в легенде? — спросила она после небольшом паузы. — Металлоискатель сработал. Клад явил себя, a в руки кладоискателям не дался. Пока.

— Никакого клада нет. А дождь полил сам по себе. Каприз природы, — Никита хмыкнул. — Мы же сводки погоды не запрашивали. Но вообще-то, для этих наших друзей там, в Лесном, такое совпадение вполне может выглядеть неслучайным.

— По крайней мере, для одного из них, — поправила быстро Катя. — Теперь я в этом уже уверена. В неслучайные совпадения, в старинные легенды и заговоры там слепо верит только один человек.

— Катя, а ты ведь знаешь, как его зовут. Догадываешься. Почему же ты не хочешь мне этого сказать?

— А что будет, если я скажу, ты мне поверишь, а я ошибусь? — тихо спросила Катя.

— А что будет, если я тебе не поверю?

Катя усмехнулась:

— Ну, значит, с именами пока придется повременить. Подождем развития событий. А вы с Сережей, выходит, этот, запасной, вариант тоже проработали?

— Да, Серега должен был остаться в Лесном. И он остался. Он будет там, в доме рядом с Изумрудовым. Мы условились с ним: он должен страховать того, у кого в руках сработает эта электронная пищалка. Вышло так, что «клад» с нашей помощью обнаружил Изумрудов. Значит, теперь настала его очередь бояться. По условиям игры, в которую играет убийца. Изумрудов сейчас превратился в жертву. Убив его, можно считать последнее условие заговора на кровь выполненным, можно идти получать золотишко мадам Бестужевой на блюдечке с голубой каемкой. Лично мне показалось, что этот красавчик очутился в роли жертвы отнюдь не случайно. Ты же видела сама — Салтыков его спровоцировал. Сам с металлоискателем в яму не сунулся. Послал пацана. Натурально подставил его.

— Я все видела, Никита. Но я поняла все это совсем иначе, — Катя покачала головой. — Салтыков его не подставлял — нет. Изумрудов вызвался сам, понимаешь? Сам, добровольно. Не знаю уж, насколько крепка его вера, точнее суеверие, но получается, что таким способом он решил избавить своего сердечного друга от неприятностей любого рода.

— Тоже мне спаситель выискался, — Никита хмыкнул, — И что за молодежь пошла? Тараканы какие-то в голове сплошные… Ладно, будем готовиться к ночи. Эх, как там наш Серега, в этом змеином логове? Вот уж кто не за страх, а за совесть, как говорится, пашет, нашу работу за нас делает…

— Ты считаешь — событий надо ждать ночью? Но ведь все прежние убийства он совершал утром, днем.

— Ему надо не просто убить в этот раз. Ему надо еще успеть к яме, понимаешь? — веско сказал Никита. — Опередить всех, успеть одному, без свидетелей. Утром там снова начнут работать — воду откачают, примутся пробивать кладку. Он этого не допустит. Он захочет быть там первым — после всего, понимаешь? Он будет считать, что после того, как умрет Изумрудов, клад — у него в руках. Ведь именно это обещает легенда. Ты сама твердишь — он в это слепо верит. А раз верит — будет действовать. Ничего другого ему при таком раскладе не остается.

* * *

— Мы стоим на пороге удивительного открытия. Открытия, овеянного преданиями седой старины, легенд ми прошлого. Загадка сфинкса почти разгадана. Друза такое событие надо отметить!

Возбужденный голос Салтыкова. Бутылка шампанского «Дом Периньон» в ведерке со льдом. Белая крахмальная скатерть. Пылающий камин. Тесный круг друзей. Осень. Что еще нужно человеку?

Сергей Мещерский сидел вместе со всеми, кто остался ночевать в Лесном, в столовой за ужином. Мягко хлопали пробки от шампанского. Звенели бокалы. Все чокались, поздравляли друг друга. Тесный, сильно поредевший круг друзей…

Мещерский смотрел на их лица — такое ведь неожиданное, небывалое событие. В него до сих пор невозможно поверить. Но — значок «Аурум» на мониторе металлоискателя. Японская техника не может ошибиться аурум, золото…

И ничего, что за окном хлещет дождь и снова потемки, не беда, что раскопки приостановлены, — завтра все снова наладится и будет продолжено, доведено до победного конца.

Что же выражают их лица? Что у них сейчас на душ Слова, взгляды, жесты, фразы… Слова так и льются пот ком, так и катятся, как монеты. А вот лица…

Откуда эти вымученные фальшивые улыбки? Откуда эта тщательно скрываемая неловкость, нервозность? Это беспокойство и тревога в глазах? Этот спрятанный самих себя в самую глубину страх?

— Валя, пожалуйста, не увлекайся так.

— Мама, я немного, совсем чуть-чуть.

— Это уже четвертый бокал шампанского. Ты что думаешь, я ничего не вижу? Валя, я прошу, хватит пить!

— Мать, замолчи. Отстань. Все нормально. Я взрослый — давно уже взрослый. И я хочу шампанского. За успех всего предприятия!

Долорес Дмитриевна шепотом делает замечания — Валя Журавлев отмахивается от нее, огрызается. Они с Изумрудовым сидят за столом напротив Мещерского. Он видит: в отличие от прочих застолий сейчас ребята пьют наравне со всеми. Даже больше, чем все остальные.