— Бэт, скажи ему….

— Прекрати, — она резко оборвала Колина на полуслове: — Вы, оба, прекратите.

— Не ожидал я, что ты — та еще штучка, Бэт, — проговорил Колин.

— Какая такая штучка? — переспросила она.

— Предательница, — он словно выплюнул это ругательное слово.

Грэми рванулся, было, вперед, но Бэт из всей силы стиснула своей рукой его предплечье:

— Стой, где стоишь.

Затем она сделала шаг вперед, к Колину, прямо поглядела ему в лицо:

— Ты что здесь делаешь?

— Получив твое письмо, я сразу же подал рапорт о переводе, но подписанный приказ пришел только что. Мне еле удалось выбить увольнительную на 48 часов — приехать сюда, тебя повидать.

— Лучше бы с родителями повидался. Колин, мы с тобой оба пытались, но я никогда не любила тебя, да и ты меня не любил.

— А теперь ты помолвлена, — Колин помрачнел, — Не думал, что ты это имела в виду. Многие девчонки пишут такие вещи, но на самом деле не имеют это в виду.

Она покачала головой:

— Колин, я жалею, что причинила тебе боль. Я могла бы рассказать тебе больше о Грэми, о том, какие чувства я к нему испытываю, но все так быстро завертелось. Но тут есть и доля твоей вины, Колин. Ты на меня словно из засады напал — позвонил по телефону и попросил стать твоей девушкой перед самой твоей отправкой на фронт. Это было не честно.

Он весь как-то поник:

— Я думал… Я думал, мы друзья.

— Мы были друзьями, но не более того. Тебе просто хотелось, чтобы тебя дома ждала какая-нибудь подруга, а для меня, той меня, которой я была тогда, в Доркинге, этого, возможно, было бы достаточно, но этого не достаточно для меня сейчас, для меня нынешней. Только здесь я зажила по-настоящему, здесь — Моя жизнь. Здесь у меня есть люди, которые меня любят.

— Я люблю тебя, — сказал он, — но она видела, что он и сам-то с трудом верит в эти свои слова.

— Нет, Колин, не любишь. Ты любишь лишь саму мысль о том, что у тебя кто-то есть.

— Твои письма поддерживали меня. Мне помогало то, что не только моя мамка, но и кто-то еще пишет мне, — сказал он.

— Меня это радует. Я всегда буду беспокоиться, как ты там. Но люблю я не тебя. Я люблю Грэми, — сказала она, глядя на своего жениха, который придвинулся ближе к ней, — Я собираюсь выйти за него замуж.

Колин не ответил ничего, Рут погладила его по руке

— Идем, Рядовой… — Рут присмотрелась к нашивкам на форме Колина, — Колин Экклз. Идем, купишь мне цветок.

Все еще ошарашенный Колин позволил Рут увести его прочь, к цветочному ларьку.

— Бедолага, — сказал Грэми.

Бэт приподняла бровь:

— Ты его жалеешь? Ты же чуть в драку не полез с ним прямо посередь вокзала.

— Я думал, он пытается тебя у меня отбить и увести.

— Я не телушка какая-нибудь, которую можно вот так взять и увести. Я — женщина, которая свой выбор сделала, — сказала она.

Он улыбнулся:

— Я женюсь на тебе хоть сегодня, если ты пойдешь за меня, Элизабет Педли.

— На сколько тебе дали увольнительную? — спросила она.

— На 4 дня.

— Мы обвенчаемся в понедельник, послезавтра, — и в же тот миг, когда эти слова сорвались с ее губ, Бэт совершенно четко осознала, что это было именно то самое, чего она так жаждала.

— Ты точно решилась? — спросил он, беря ее щеку в свою ладонь.

Она не хотела больше ждать Грэми. Она не знала, как сложится их жизнь, но они это выяснят. Вместе.

— Я выйду за тебя, Грэми. Но я хочу, чтоб ты знал, что меня не устроит такое счастье, когда прийдется собираться в 24 часа и слепо следовать за тобой повсюду, куда бы тебя ни командировали, — сказала она.

— Ни к чему говорить об этом прямо сейчас, — сказал он.

— Есть нужда. Я хочу быть твоей женой, но я не буду, покуда ты мне твердо не пообещаешь, что у меня будет дом. Постоянный дом.

Он поглядел вниз, на их соединенные руки, — они стояли, взявши друг друга за руки, — и большим пальцем провел по костяшкам ее руки, таким же точно жестом, как тогда, когда он впервые коснулся ее, там, в Зимнем саду: — Окей.

— Окей?

— Ежели это так для тебя важно, то мы сумеем устроить так, чтобы это осуществилось, — сказал он.

Она, все это время стоявшая, замерев и задержав дыхание, выдохнула: — Спасибо тебе. Теперь нам надо спланировать свадьбу.

— Мы могли бы отправиться в Уорик.

Она покачала головой: — Я не хочу свадьбу в холле городской мэрии. Я хочу свадьбу в Хайбери.

— Ты уверена? — спросил он.

— Думаю, тамошний викарий отнесется к нам с симпатией.

— Ты уже всю деревню Хайбери обвела вокруг пальца, не так ли? — спросил он.

— Нет, — сказала она, — Это просто мой дом. Вот и все.

Он сдержанно улыбнулся ей и затем согласно кивнул: — Понятно.

А она понадеялась, что он и взаправду понял.

Август 2021

Эмма сидела за большим уличным садовым столом, по правую руку от нее сидели ее мать и папа, по левую руку — Сидни и Эндрю, хозяева поместья. Этот круг бы был должен замыкать Чарли, но он отпросился, поскольку ему было необходимо именно в эти выходные сплавить свою лодку вверх по каналу до Бирмингема. Вместо него это место напротив нее занимал теперь Генри — В кислотно-оранжевой рубахе, на которой шелкографией напечатано одно из фото Билла Уизерса времен его последнего альбома — и продолжал ухмыляться каждый раз, как ее мать говорила что-то типа: — Я так полагаю, у этого дома есть некая собственная стать, не так ли?

Несколько раз Эмме, словно подростку, от стыда хотелось спрятать голову в ладонях и застонать. Но оказалось, что все те двусмысленные комплименты, которые отпускала мать, не могут пробить броню светлого оптимизма Сидни.

— Будь он еще хоть чуть-чуть больше, я бы потеряла в нем Эндрю, — рассмеялась Сидни, поглаживая черную шелковистую шерсть на спине Клайда, сидевшего у ее ног. Бонни, довольная, разлеглась на солнцепеке в нескольких шагах поодаль — идеальная очень хорошая собака, хоть сейчас на фотографию.

— Так много места и это все для двоих человек, — сказала мать, сумев так извернуть похвалу, что та прозвучала словно осуждение.

— Это всецело моя вина. Я всегда очень любила это имение и практически мольбами заставила моих родителей позволить мне выкупить его у них, — сказала Сидни, — Долгое время для меня оно было своеобразным Моби Диком.

— И мы, — Эндрю взял свою жену за руку, — Мы надеемся, что пройдет не слишком много лет до той поры, как нас не будет лишь двое.