погружаюсь в свои мысли, волосы на шее у меня встают дыбом, а глаза таращатся в темноту. Губы начинают дрожать, словно я трансформируюсь в монстра. Возможно, при мыслях о том, что я видел ранее, мой разум берет власть над телом.

Временами, когда у меня мечтательное настроение, я смотрю на себя в зеркало и начинаю подрагивать и рычать. Я словно волк или собака, предупреждающие окружающих. Для меня это чувство сродни Джекилу и Хайду, своего рода «крещендо». Наверное, это мое темное подсознание бьется за контроль, чтобы вступить на Темный путь. Недавно я начал говорить низким голосом – это происходит в конце дня, когда я устал или в плохом настроении, [я говорю] на иностранном наречии, сам с собой, бормочу себе под нос. Одна фраза, которую я повторяю, [звучит] О-Ше-Ното-Ко-Лото. И тот монстр в зеркале, и эта странная речь внушают мне чувство контроля, вроде боевой раскраски или военных песен. Одна песня, которая крутится у меня в голове, – это музыка из фильма «Хороший, плохой, злой». Пока она играет в моем мозгу, монстр и странная речь отступают. Я чувствую себя лучше».

В полицейском отчете, содержащем признания Рейдера, указывается, что он не страдал «никакими психическими заболеваниями», но сам Рейдер считает это утверждение спорным. Он прав в том, что полицейские не эксперты в подобных вопросах, хотя они и отметили его «тягу ко злу».

На допросе Рейдер признал, что в нем есть «некоторая доля» педофилии, потому что он хранил, в частности, картинки с детьми, плюс совершил сексуальный акт в отношении Джозефины Отеро. Мысль о том, что он может быть педофилом, «сильно меня беспокоит. Я знаю, что мужчины с возрастом начинают поглядывать на молоденьких женщин. Например, в фильме «Лолита». Для меня они сексуальный объект, вроде куклы или манекена. Я ненавижу детское порно, да и взрослое тоже. Это не мой стиль, его не было в моей коллекции. Сейчас, пока я сижу здесь, тяга к сексуальным фантазиям у меня меньше. Может, дело в возрасте, а может, в тюремной обстановке». (Криминальные психологи установили, что он не отвечает диагностическим критериям педофилии.)

Хронология тьмы

«Триггером для убийства Отеро стало увольнение из «Сессны», когда я встал на темный путь. Но что заставило меня убить Брайт, Фокс, Виан и остальных? Что заставляет человека совершать подобное, а потом возвращаться домой, к жене и ребенку? Наверное, так действуют шпионы, которые выполняют свою работу и имеют семью. Я испытываю теплые чувства к семье и друзьям, но абсолютно холоден к тем, кого считал объектами своих нападений.

Вегерле случилась, когда в моей компании были проблемы с управлением. Это было трудное время, а с Дэвис я находился в конце долгого этапа безработицы и уже практически сдался. Интересно будет сравнить даты с тем, когда мне отказали в полиции [после увольнения из ADT]. Но главное, что и без всякого стресса я всегда находился в состоянии охоты, слишком много фантазировал, мечтал целыми днями, искал веревки, разные приспособления для бондажа и испытывал возбуждение от созерцания картинок со связанными жертвами. Семя было посеяно в раннем детстве, и теперь оно привело к темному пути! Когда у меня не было работы, а Пола рано вставала и уходила из дома, я оставался в постели и предавался фантазиям. Я уделял им слишком много времени. Они стали слишком сильными.

Следующие шесть факторов, думаю, направили меня на Темную сторону: 1) монстры, которых я боялся (и чтобы преодолеть страх, сам стал таким); 2) куры, которых подвешивали за ноги, чтобы отрубить им голову; 3) мои переживания в амбарах и сараях (плен, веревки, игры с братьями); 4) «Дом восковых фигур», фильм, где монстр контролирует связанную жертву; 5) жестокие учительницы в школе (связать их и получить сексуальное удовлетворение) и 6) превращение фантазий в вуайеризм в возрасте 11–12 лет.

Я начал как Белая Шляпа, хороший парень.

Я получил психологическую травму, когда у мамы рука застряла в диване и когда она заставила меня пойти вернуть трактор. Я был очень чувствителен к критике. У нас не сложилось с ней близких отношений. Также я чувствовал себя отвергнутым, когда потерял свою первую девушку. Я был вспыльчив и не смог с этим смириться.

Поначалу мы были бедны, а мои одноклассники жили куда лучше. Я не мог соперничать с ними. Мне пришлось устраиваться на работу в старшей школе, чтобы что-то себе позволять. Но я не очень хорошо учился, был стеснительным, и в классе меня унижали. Бывало, меня дразнили и даже били. Я придумал себе воображаемый мир, чтобы скрываться в нем.

Я ненавидел свою учительницу в пятом классе и превратился в одинокого волка, увлекся бондажом. Секс и бондаж смешались между собой. В фантазиях она была моей первой реальной жертвой. До того я во всем слушался учителей. После четвертого класса это прошло. Первая сексуальная разрядка случилась, когда я обвязал себя веревкой, пока следил за учительницей. То, что было допустимо в детстве и потом в подростковом возрасте, позднее сделало меня Темным Монстром.

Темная жизнь по-настоящему началась, когда мне было 13–14 лет. Я нашел и прочитал отцовскую книгу про Харви Глатмена. Я мастурбировал, пока ее читал. Я занимался легким бондажом и читал рассказ в «Редбук» про парня, который душит свою девушку. (Некоторые мои непристойные рекламки напоминали девушек с фотографий Глатмена, которые должны были вот-вот умереть.)

Я наблюдал за людьми через подзорную трубу, сидя на дереве. Я читал много детективов со связанными женщинами на обложках. Я влюбился в дочь моего начальника и в фантазиях связывал ее. Я также фантазировал о том, как связываю популярных девочек из школы и бросаю на железнодорожные пути. Мне нравились фильмы про мумий из-за связывания и контроля. Я жестоко обращался с животными. Много что было для меня просто объектами. Когда наступает сексуальное возбуждение, объект превращается в жертву.

Первая книга про убийство, которую я прочитал, была с девушкой на обложке – девушку задушили. Я выкинул книгу, а обложку сохранил. Между четырнадцатью и шестнадцатью годами я начал рисовать эротические картинки со связанными девушками и камерами пыток. Меня привлекали старые амбары, силосные башни – я представлял, что эти камеры пыток находятся там. В этом же возрасте я начал связывать себя в заброшенном сарае близ Арканзас-Ривер. В 16–17 лет я бродил по округе, высматривая девушек, но не представлял, как к ним подступиться, поэтому связывал себя, чтобы получить разрядку.

В 18 лет, когда я начал встречаться с девушками, я уже научился