жить в кубе. Наверное, тогда было уже поздно [для нормальных отношений]. Я возбуждался, совершая мелкие кражи, которые даже не приносили мне [значительных] денег.

В моей первой части на армейской службе я начал делать вырезки и разрисовывать их. Но у меня были подружки, и фантазии не преследовали меня. Я подглядывал за девушками и впервые собрал свой шпионский чемоданчик.

Пока мы встречались с Полой, не было никакой темной стороны. Я был влюблен. Я работал, или находился дома с семьей, или был в церкви. Когда Пола попала в автомобильную аварию и лежала в госпитале, я начал опять – с журналов.

Из-за скучной работы в «Коулмене» я много фантазировал. К концу начального курса колледжа я собрал новый шпионский чемоданчик. После колледжа я ушел из «Коулмена» и поступил в «Сессну». Потом лишился работы и чувствовал себя растерянным и униженным. Я вломился в чужой дом и украл вещи. Я все время думал о сексе. Я попробовал похитить женщину.

Охота и преследование вошли в привычку, как наркотик. Ты учишься скрываться, держать это отдельно от своей обычной жизни, и у тебя формируется другая. Легко было действовать на Темной стороне, а потом переходить в ряды публики и говорить себе: «Хей, да ты неплохой актер!» Временами гораздо приятнее [жить] в фантазии, чем в реальном мире.

Когда я начал работать в ADT, это позволило мне разъезжать по округе. Я охотился в разных городах, высматривал новые проекты на следующую командировку. Я часто проникал в дома и устраивал вечеринки в мотелях.

Я мог рисовать камеры пыток, разные приспособления и голых женщин, но это не была порнография. Наверное, это объясняется моими христианскими убеждениями. Может, потому я и не мог смотреть в глаза своим жертвам? В целом я ведь был хорошим человеком и семьянином. За тридцать четыре года с Полой я никогда не занимался сексом с другой женщиной. Но Темная сторона была во мне и временами выходила наружу, тогда я превращался в монстра».

Стандартные оценки

Несколько исследователей отправляли Рейдеру опросники, которые он охотно заполнял и хранил потом копии в своих бумагах. Большинство исследователей признают, что такие опросники могут искажать реальность, если респондент сопротивляется, манипулирует или обладает плохой памятью, если он хочет произвести определенное впечатление или просто обманывает для развлечения. Иногда в стремлении произвести впечатление он идет на манипуляцию подсознательно, а иногда это его обычный способ действия (или смешение одного с другим). Ниже я суммирую ответы Рейдера на один длинный опросник. Читатель может сам вынести суждение о его искренности.

В целом он считает себя хорошим человеком и других людей преимущественно тоже. Он не берется утверждать, является ли «воплощением зла», хотя сознает социальные и духовные последствия того, что совершил. Он заверяет, что ценит свою жизнь и жизни других (включая животных). Он убежден, что другие люди любили его и что он тоже любил. И по сей день есть люди, которые ему небезразличны. Он понимает, что является изгоем, и считает, что это продолжается с самого детства. У него были в жизни хорошие друзья, однако он признает и то, что ему неоднократно причиняли боль (пускай и незначительную).

Он говорит, что не является параноиком, но ощущает собственное величие. Он стремится к власти и контролю над другими людьми. Временами его эмоциональный отклик на жертв был притупленным. «Я мог контролировать эмоции и действовал не под влиянием момента. [Я был] достаточно хладнокровным, когда приходилось терпеть и выжидать, потому что хотел все как следует продумать».

Рейдер отрицает, что подвергался физическому, сексуальному или эмоциональному насилию со стороны родителей или других значимых взрослых.

Мотив для убийств у него был, по словам Рейдера, сексуальным. Он убивал ради возбуждения и привлечения внимания. Тем не менее он говорит: «Я не знаю, почему убивал». Поначалу, говорит он, ему требовалось избавиться от свидетелей. «Свидетель, ощущение паники – как любому преступнику, мне не хотелось, чтобы меня поймали». Его жертвы этого не заслуживали. Он утверждает, что испытывает угрызения совести и раскаяние.

Рейдер не считает себя импульсивным (несмотря на многочисленные значимые импульсивные поступки) и утверждает, что может держать под контролем свой темперамент. Он говорит, что принимает на себя ответственность, но одновременно винит в своих действиях внешние факторы.

До и после каждого убийства Рейдер ощущал эйфорию, чувство вины и собственное всевластие. Позднее он чувствовал себя удовлетворенным, но немного разочарованным. «В большинстве случаев сексуальные фантазии возникали задолго до собственно убийства. Смерть была последней главой фантазии; поэтому, думаю, я ее планировал, но раз или два я ударялся в панику, и мне приходилось решать проблему со свидетелем».

Оценивая интенсивность своих эмоций, он относит ярость, любовь, ненависть, грусть, счастье и отвращение к «самым сильным», а страх и удивление – к «умеренным».

Рейдер считает себя человеком духовным и религиозным. Он верит в Бога, но не считает, что обязательно должна быть жизнь после смерти. «Думаю, каждому нужен бог, мир и упокоение после смерти. Со временем я стал больше верить в природу, в нечто, сотворившее жизнь».

Его главный страх – «лишиться любви друзей и семьи, оказаться в полной изоляции».

Травматические события из детства Рейдера уже описывались в этой книге. «Проверка или несчастный случай: мама застряла в диване. Уронили вниз головой. Монстр в спальне». К травматическим событиям взрослой жизни он относит потерю работы (дважды) и автокатастрофу. Несмотря на фантазии о «смерти хорошеньким девочкам», он не помнит никаких инцидентов, когда лицо женского пола напрямую или намеренно причинило ему боль.

Рейдер сообщает, что во время убийств не пребывал в измененном состоянии сознания и что совершенные убийства никогда ему не снились. «Я не оживляю жертв в своих фантазиях, а насчет Джозефины Отеро вообще жалею, что так с ней поступил. Спустя столько лет этот поступок вызывает у меня отвращение и грусть».

На вопрос, какими словами он описал бы свои чувства в момент убийства других людей, Рейдер ответил: «Контроль над жизнью и смертью». «Фактор Х, – говорит Рейдер, – был сексом, который происходил в вымышленном мире».

От убийств, по его словам, его могли удержать «сильная занятость и, возможно, вступление в какой-нибудь садомазохистский клуб либо изучение материалов по серийным убийцам». Рейдер считает, что криминологам, которые пытаются понять, что подталкивает людей вроде него к действию, следует искать ответы на следующие вопросы: «Присутствовали ли у субъекта в детстве длинные и сложные фантазии, похожие на целый роман, в котором они могли остановиться на любом эпизоде и переписать любую главу? Были ли эти фантазии более увлекательными и