я был раньше. Цветущим… А теперь, не поверите, на краю сил. Каждый день какой-нибудь славянский сюрприз. Вчера даже сознание потерял. Купил накануне, по ее просьбе, два билета в «Опера», заплатил около ста франков. А приходит вечер спектакля, и она, вдруг, заявляет: «не хочу идти, нет настроения». – «Как это так? спрашиваю я, – билеты есть, а настроения нет?» «А вот так, – говорит, – нет настроения, и кончено». Вы представляете, доктор, как я разволновался в ответ? Билеты взяты, деньги уплачены, вечер свободный. А она… Хотел я еще что-то сказать, но голова закружилась, язык отнялся, в глазах круги… И пришлось лечь в постель. Может быть, доктор, против таких случаев вы пропишите мне какие-нибудь капли? Чтобы я мог безболезненно русифицироваться?

«Возрождение», рубрика «Маленький фельетон», Париж, 18 апреля 1932, № 2512, с. 3.

Мелкобуржуазная стихия

Кто из русских парижан не знает так называемых «лотиссманов»[266], разбросанных вокруг столицы в виде паутинной сети и манящих к себе тех, кому хочется сделаться земельным собственником?

В газетах, на стенах домов, на плакатах метро вы нередко увидите эти чарующие глаз картины, иногда целые пейзажи в несколько красок: ярко-голубая река, ярко-зеленая гора, ярко-синее небо над ярко солнечной далью… А на живописном пустынном берету счастливая семья владельца участка: улыбающийся отец в клетчатых брюках, улыбающаяся мать под белым зонтиком, улыбающиеся голые дети, играющие с кошкой или с козой. И сверху надпись:

«Поразительно! Удивительно! Всего за 150 франков в месяц! Спешите удостовериться!»

И снизу подробности:

«Рассрочка на 15 лет. Вода, газ, электричество. 10 минут ходьбы от станции железной дороги».

В виде развлечения я люблю иногда в ясный воскресный день съездить куда-нибудь на такой лотиссман посмотреть, какая местность вокруг, сколько стоит метр, и что ожидает владельца, если он поселится здесь. Такие увеселительные поездки вообще можно рекомендовать всем русским в те праздничные дни, когда денег нет, а удовольствие получить хочется. Во-первых, почти все предприниматели лотиссманов возят из Парижа желающих даром. Нужно только заранее условиться. А, во-вторых, кроме материальной выгоды, поездка чудесна и в моральном отношении. Вы, в качестве покупателя, обычно один во всем автомобиле; вокруг же вас к вашим услугам целых шесть человек: шофер, агент, помощник агента, инженер, проводящий дорогу, инженер, проводящий воду, и инженер, проводящий электричество. Все они наперерыв заискивающе с вами беседуют, говорят о преимуществах собственного дома над наемным, об общих перспективах землевладения во Франции, о бешеной цене, которую будут вам предлагать за участок лет через двадцать пять, через тридцать…

А вы сидите в машине, небрежно развалившись, снисходительно кивая в ответ головой, и покровительственно задаете время от времени вопросы:

– А сколько будет стоить постройка небольшого шато в семнадцать комнат?

Или:

– А можно ли за мой счет соединить участок собственной телефонной линией с городом?

И чем больше задаете вы таких бесполезных вопросов, тем любезнее и предупредительнее становятся спутники. Смахивают с вашего пальто пылинки, подносят сразу шесть горящих зажигалок, когда вам хочется закурить. И там, по приезде, все вместе суетливо помогают сойти. Один держит дверцу, другой следит за вашей правой ногой, чтобы она не оступилась, другой за левой, чтобы тоже не соскочила, остальные трое поддерживают за руки, за плечи, за спину. И если у вас до конца хватит такта, и вы во время осмотра не скажете, что лотиссман – отчаянная дрянь, они охотно отвезут вас обратно в Париж. Только выйдя из автомобиля у своего подъезда, вы можете, наконец, откровенно заявить, что покупать ничего не намерены. Однако, не делайте даже и этого, чтобы не портить поездок другим соотечественникам.

Просто придайте лицу задумчивое выражение, посмотрите, будто для справок, в свою записную книжку, где стоят цифры вашего долга молочнице, и скажите дружеским тоном:

– Благодарю вас, господа. В четверг ровно в четверть одиннадцатого буду в бюро для подписания контракта.

Итак, не знаю, многие ли из русских пользовались подобными восхитительными поездками за город. Но я лично за последние годы исколесил в автомобиле все парижские окрестности: был в Озуарь-Ферье, в Вокрессоне, в Велизи, в Пти-Кламаре, в Гурней, в долине Шеврез. Везде находил чудесный прием. И все это потому только, что нигде не давал ни одного франка задатка и ничего никогда не подписивал.

А, вот если подпишешь, заплатишь – кончено дело. Все сразу махнут рукой, отвернутся. И перестанут возить.

* * *

Есть, впрочем, у меня несколько русских приятелей, которые отступили от мудрого метода увеселительных прогулок, всерьез купили участки, связались контрактами, начали сами своими руками строить дома…

И с одной стороны с любопытством смотрю я на них: какие все крепкие, упорные люди!

И в то же время, с другой стороны, сильно тревожусь: как изнемогают они от непосильного удовольствия называться буржуями!

Психология у всех у них обычно какая-то странная, непонятная нормальному русскому человеку, который ничего не имеет.

Например, все мы, обыкновенные люди, когда у нас заведутся случайно лишние сто франков, сейчас же покупаем на эти деньги рубашку, кальсоны, пару ботинок.

А собственник – нет. Он покупает обязательно дверь или окно.

На именины мы дарим обычно своим женам духи, цветы, перчатки, чулки.

А собственник – не то. Торжественно приносит в подарок водопроводный кран или шпингалет от окна. И, целуя жену, говорит нежно:

– Прими от меня ко дню твоего ангела, дорогая моя!

Что ни увидит земельный собственник на улице, в соседней роще, подле своей ограды – все тащит к себе.

Ржавое железо, гвозди, подковы, брошенную автомобильную шину, печную трубу, жестяной ящик. Все у него находит применение в хозяйстве. Я никогда не могу забыть, например, какая встреча была у меня с моим другом Иваном Николаевичем в прошлом году. Иду по шоссейной дороге в Кламарском лесу, наслаждаюсь прогулкой… И, вдруг, вижу – навстречу движется странная ржавая железная крыша.

– Что за чертовщина? – испуганно замедлив шаги, подумал я. – Крыша гуляет? И одна? Без спиритического общества? Без медиума?

Но, вот, приблизились мы друг к другу – крыша и я – поравнялись… И неожиданно приподнялось над землей слуховое окно, выглянула чья-то радостная голова… И раздался торжествующий голос:

– Здравствуете, дорогой! Не узнаете? Нашел для сарайчика чудесную штучку!

Это был он: Иван Николаевич.

Помню также прошлогодний визит свой к нему в Пти-Кламар, где он купил участок и своими руками возвел собственный дом. Где мой друг научился всей этой премудрости – рыть подвал, ставить фундамент, класть кирпичи для возведения стен – уму непостижимо. Но факт тот, что каждый праздничный день, в течение двух лет, он с раннего утра до позднего вечера упорно занимался на участке строительством, вместо ватерпаса[267] вымерял вертикали и горизонтали зонтиком, вместо камиона[268]пользовался для перевозки строительных материалов тротинеткой[269] малолетнего сына… И, в