а мы сами по себе. И небо не рухнуло. — снова подленькая улыбочка, — Урожай неплохой, рыба ловится, пиво вкусное. Да и с бароном самозваным поладили. И с бандитами на озёрных лоханках. И торгуем и живём и кровь с ними мешаем. И с тобой поладим, коль твоя возьмёт. В общем не захотели мы светлыми больше быть. Решили свой интерес блюсти. С кем выгоднее, кто сильнее, с тем и мы. Светлые нас значится, тёмными людьми кличут. Да только торговать не отказываются. Хоть и грозятся кострами инквизиторов. Так и живём.

Разговор и дальше тёк просто и непринуждённо. Трактирщик рассказывал сплетни и байки. Местами полезные, местами забавные. Объяснил, что две пленные крестьянки из бароньего гарема — не местные, светлые. Их бы в бордель определили, если бы освободил. Ну и побили бы, не без этого, светлых здесь не любят. Потому, поскольку умные, решили у меня остаться. И сытнее и «клиент» богаче. Сомнения в правильности выводов трактирщика имелись, но нежелание девушек оказаться в селе стало понятным.

Ещё удалось узнать про крыс. Точнее крысолюдов. В такой замечательной деревне, как Причальная, без них конечно не обошлось. Всем и каждому здесь было известно, что почтенные крысы держат в деревне филиал воровской гильдии. Где именно, никто само собой не знает, но что он есть, то без сомнений.

Расстались мы с трактирщиком совершеннейшими друзьями. Он, с пятью десятками золотых монет в кармане. Я, с чувством полнейшего офигевания от творящегося. Вот тебе и люди. Вот тебе и гоблин.

Иных дел в деревушки не просматривалось. Разве что зашёл на рынок, в этот раз, по случаю присутствия викингов — работающий. Даже в столь раннее время, несколько лотков демонстрировали нехитрые товары. А сонные бугаи с секирами, очевидно торговцы-северяне, с ленцой поглядывали на потенциального покупателя.

Продавался в основном всякий хлам. Глиняные кувшины. Богатые, но бывшие в долгом употреблении платья. Нехитрые безделушки. Чуть плохонького оружия. Разнообразная снедь и вино.

Взял бутыль вина, явно не местного производства. Полагая её в подарок шаману из Лесной. И большую широкополую соломенную шляпу. Не как у местных селюков, а восточного типа. Какие носят восточные селюки, проживающие на каких-то островах и воюющие за доминирование на море. Помнится, разработчики скопировали их с каких-то реально существующих народов, но полученная при срыве амнезия, не позволяла вспомнить с каких именно. Шляпа мне понравилась, потому взял. И даже поместил её на голову, без малейшей жалость избавившись от кожаного подобия шлема. Как показала практика, от нормального противника он защищает не лучше шляпы. Но зато шляпа, помимо этого, сможет защитить от дождя и солнца.

На этом все возможности получить от посещения деревушки пользу были исчерпаны. И пройдя сквозь памятные ворота, ныне охраняемые ополченцем вместо почившего орка, покинули столь неоднозначное поселение.

II

Дорога вновь вилась сквозь старый лес. Взгляд подмечал знакомые детали. Там, старый раскидистый дуб. Здесь, размытый дождями участок. Ничего не изменилось. Всё та же полузаброшенная, малоезженая колея.

Вот место где мы стояли лагерем. Гоблины тогда ещё подрались с гноллами. Остановились на отдых, осмотрелись. Обнаружили следящую за нами пару волков. Устроили охоту и вырезали лесных хищников. Ничего особенного. Но даже столь слабый противник, от нашего небольшого отряда потребовал определённых усилий.

Перекусили, продолжили путь. Дошли до ручья, где прошлый раз схлестнулись со свиноголовыми. На всякий случай обследовали их старую стоянку. Прошла неделя, и по игровым условностям на этом месте могли народиться новые противники. Но обошлось.

Потом осмотрели часовенку, что восстанавливал отпущенный мною монашек. И к собственному удивлению нашли её отремонтированной и используемой по назначению. Более того, в часовенке курились какие-то ароматные травы в лампадках, а вокруг росли аккуратные клумбы из полевых цветов. Узкая натоптанная тропинка уводила к лесу. Сквозь деревья, в той стороне, просматривался небольшой домик. А монашек то, работящий.

Отец Михаил, подобрав длинный подол рясы, занимался прямыми обязанностями монаха церкви Единого. Он копал огород. Самый настоящий огород, разбитый посреди леса. Небольшие ухоженные грядки с бурной зеленью неизвестных мне культур. Тропинки-промежки меж ними. Парочка небольших плодовых деревьев. Какие-то кустарники с ягодами. Я был готов аплодировать трудолюбию монаха. Сколько сил нужно затратить, что бы создать подобный участок? Невольно вспомнилось, как десяток гоблинов под предводительством Шая, за неделю так и не добились заметных успехов в распашке поля. А монах ведь ещё и часовню починил и домик соорудил. Ещё и молиться наверняка не забывал. Даже на секунду пожалел, что выбрал варваров, а не рыцарский замок.

Наше появление не укрылось от внимания монаха. Отставив в сторону мотыгу. Он оправил облачение. Смиренно склонил голову в едва заметном поклоне. И, выдержав положенные несколько секунд, заговорил:

— Доброго утра. Господь вновь свёл нас.

— Доброе. Смотрю ты не терял времени даром.

— Лень — порок. Любой истинно верующий обязан трудиться.

На контрасте с жизненной философией жителей Причальной, слова монаха звучали проповедью оголтелого фанатика. Вот бы посмотреть как он уговаривал их помочь с восстановлением обители. Наверное то ещё зрелище было. Внезапно в голове возникла и оформилась дерзкая идея.

— Михаил. Помнится, ты говорил, что раньше был священником?

— То было давно. Теперь я скромный монах.

Плохо. Не срастается. Но стоит убедиться, прежде чем отвергать идею окончательно.

— Как же ты планировал возродить обитель не будучи священником?

— Эх, неуч, варвар. Что с тебя взять. — снисходительно-пренебрежительно осмотрев меня, он вздохнул и пояснил: — Само собой сан с меня никто не снимал. Вот только нет здесь больше ни прихода, ни прихожан. Какой я священник?

— Но класс то священника за тобой сохранился? — последовал утвердительный кивок и наполненный недоверием испытующий взгляд, — Тогда у меня к тебе есть деловое предложение.

— Разговоры разговорами, но не дело светлому священнику дела вести с варварами разоряющими землю.

Смелый. Дерзкий.

— Земля, на которой стоит твоя часовня, принадлежит мне, как лорду этого домена. Ты обязан, если не жизнью то свободой, тоже мне. В конце концов, от меня зависит позволить тебе и дальше жить здесь, а часовне здесь стоять или не позволить. Да и разорителем меня называть не верно. Я — строитель.

Монах смиренно ждал окончания речи. Ни взглядом, ни жестом не демонстрируя страха или сомнения. Сложный случай. Но попробовать использовать его себе на пользу, всё равно стоит.

— Да и дело, что предлагаю, благое. Я хочу отстроить стены замка, защитив их от всякой нечисти. Духов, призраков, потусторонних тварей. Но для того, мне нужна помощь светлого священника. Как видишь, работа созидательная. Послужит для защиты солдат и мирного населения. Да и