— Достаточно на сегодня.

Они подняли свои мечи во взаимном приветствии и вложили их в ножны.

— Твой бок ещё болит? Может быть, я должен привести стедгольдера, что…

— Нет, — отказался Арарис. — Нет. Она уже достаточно мной занималась. Это боль, вот и всё.

Тави поднял брови, понимание появилось на его лице.

— Вот как Наварис ранила тебя.

Арарис помрачнел и отвёл взгляд.

— Вместе с ней было слишком много сингуляров Арноса. Я не мог сразиться с ними всеми и выжить. Поэтому я предоставил Наварис благоприятную возможность. Я полагал, что она сделает выпад, целясь мне в ногу, и её меч на мгновение воткнётся в корабельный корпус. — Он махнул рукой, указывая на его бок. — Но вместо этого она ударила меня сюда.

Тави нахмурился.

— Я видел, как её меч пробил корпус. Но он всё еще был там, когда… — Его голос затих, и его желудок сжался от лёгкого приступа тошноты. Арарис был пришпилен к корпусу Мактиса мечом, пронзившим внутренности. Единственный способ, каким он мог освободиться…

Кровавые вороны. Мужчина просто раскромсал себя, чтобы освободиться от оружия Наварис. Он позволил лезвию разрезать четыре или пять дюймов собственного живота. Неудивительно, что он выглядел так, словно Наварис разрубила его сбоку почти до позвоночника.

Арарис встретился с Тави серьёзным взглядом и кивнул.

— Без Исаны… — Он пожал плечами. — Наварис не была способна нанести такой удар. Я не знаю, как ей это удалось. Но у неё получилось. Я подтолкнул нас обоих.

Он повернулся, не говоря ни слова, и вернулся в каюту корабля. Тави поправил ножны с мечом, одёрнул свободную тунику, и задумчиво побрёл на нос корабля.

После их рейда на злополучный Мактис, остальная часть рейса была относительно благополучной, и Тави обнаружил, что всё больше беспокоится. Арарис после двух дней отдыха снова был на ногах, и они вернулись к неустанным тренировкам на палубе, длящимся по несколько часов.

Арарис оказался одним из тех тренеров по фехтованию, кто верил, что боль — лучший мотиватор для обучения. Тави заработал множество мелких порезов — некоторые из них весьма неприятные и болезненные — и коллекцию из дюжин синяков всевозможных расцветок.

Несмотря на боль, практические занятия помогли. Он не знал точно, насколько хорошо он продвигается в своём искусстве фехтования, поскольку Арарис всегда, казалось, был чуть быстрее, чем Тави, а его техника и ориентация чуть точнее, чем у Тави, но Арарис заверил его в том, что он прогрессирует.

Тренировки были изнурительными, что, по мнению Тави, было их главной пользой.

После них ему не хватало сил, чтобы беспокоиться о будущем.

После обеда, вечером, он снова стоял на носу корабля, наблюдая за дельфинами, играющими в водах впереди Слайва.

Китаи, откинувшись, лежала на перте где-то над ним и позади, зацепившись лодыжкой и одной рукой, так расслабленно и небрежно, как если бы это был гамак, а не веревка.

Он ощутил, как ее наполняет ленивое довольство — полный желудок, интересный день, и прекрасный закат, чтобы любоваться перекатами морских волн.

Тави закрыл глаза, пытаясь разделить ощущения с Китаи. Они вдвоем слишком по-разному смотрели на будущее. Для Китаи будущее было чем-то огромным, далеким и относительно малозначимым.

Значение имеют лишь здесь и сейчас. Готовиться к тому что, может быть, произойдет, имеет смысл, когда подготовка формирует твой характер, оттачивая его день за днем, а вовсе не ради получения какой-то практической выгоды, когда будущее, наконец, настанет.

Он знал, что Китаи одобряет его тренировки с Арарисом, но он подозревал, что это больше связано с тем, что ей нравится наблюдать его вспотевшим и без рубашки, чем заботой о том, что может пригодиться ему в будущих боях.

Тави ощутил, что внимание Китаи слегка переключилось на что-то. Он бросил взгляд через плечо и увидел приближающегося Эрена.

— Привет! — негромко произнес Тави.

— Привет, — ответил Эрен.

Невысокий курсор подошел и встал рядом с Тави, смотря вперед по ходу корабля.

— Я говорил с Демосом. Мы прибудем в Галл завтра. После этого нам понадобится еще неделя, чтобы подняться вверх по реке. Может быть больше, если он не найдет подходящий буксир.

Тави кивнул.

— Это хорошо. Я полагаю, мы прибудем туда к новолунию.

— Самое время для сбегающих из тюрьмы заключенных, — сказал Эрен.

Бывший писец был напряжен. Он скрестил руки на груди и прислонил бедро к борту.

— Я знал, что она опытный целитель, но я не встречал ни одного другого Стедгольдера, у кого была бы столь сильная водная магия. Я удивлен.

— Я думаю, ее это тоже удивило, — сказал Тави, — Хотя не должно было. Она заставила реку у дома выйти из берегов незадолго до Второй Кальдеронской. Это больше, чем большинство заклинателей воды могут сделать.

Эрен кивнул.

— Как она?

— Арарис повесил гамак для неё в подсобном помещении в трюме. Она говорит, что там, внизу, тише. Она стояла на палубе, некоторое время назад. Я бы сказал, что она сейчас уже взяла себя в руки.

— Здорово, — сказал Эрен. Он хмуро посмотрел на море, и голос его затих в неловком молчании.

— Говори, как есть, — тихо сказал Тави.

— О чём говорить? — спросил Эрен.

— Обо всём, что тебя беспокоит.

Эрен приподнял уголок рта в кривой усмешке и кивнул, глядя на море.

— Когда мы были за бортом Мактиса. Ты кое-что сказал стедгольдеру.

Тави поморщился.

— Я-то надеялся, что ты не обратил внимания во всей этой суматохе.

— Я раздумывал, стоит ли тебе говорить, — сказал Эрен. — Но… в эти дни, кажется, мне приходилось лгать почти всем. Мне это очень не нравится. И я не хочу ещё и тебя обманывать.

Тави слегка улыбнулся и кивнул.

— Спасибо.

— Конечно, — сказал Эрен. — Так. Когда ты сказал Исане, что она была Первой Леди Алеры, ты имел в виду…

— В точности то, что я сказал, — ответил Тави.

Эрен нахмурился. Потом он моргнул и уставился на Тави.

— Ты имеешь в виду… она действительно Леди Кария? Замаскированная?

Тави моргнул в ответ.

— Что? Нет! О, кровавые вороны, нет.

Эрен снова нахмурился.

— Тогда я не понимаю. Первая Леди — это жена Первого Лорда.

— Большинство Первых Лордов в этом возрасте уже отходят от дел, — сказал Тави. — Передали свои полномочия наследникам. Оставаясь в качестве советников, возможно.

Эрен опять нахмурился. Затем брови его поползли в верх а голос упал до шепота.