грустного широкоплечего блондина с ярко-голубыми глазами и в глубине души понимал, что с ним просто-напросто ведут тонкую психологическую игру, но… Правда-то от этого другой не становилась. Катенька была мертва. И отец ее, профессор Михайлов, был мертв. И кассета с записью, страшной и противной до рвотных позывов, тоже имела место быть. А стало быть, и выбор, определенный этим сидящим перед ним человеком, стоял остро. «Вот так и становятся стукачами, – грустно подумал он про себя. – Ибо всегда найдешь себе оправдание. Хотя как я могу судить его? У нас с ним слишком разный образ жизни. Да что там жизни?! Мысли, характер… Я слишком изнеженный своим миром человек. Я могу принимать решения здесь, в институте, или за операционным столом, а в делах бытовых… Он прав: как бы хотелось НЕ ПРИНИМАТЬ подобных решений, НЕ ЗНАТЬ, НЕ ВИДЕТЬ, НЕ ДОГАДЫВАТЬСЯ…»

– Наташа Свиридова, – со вздохом сказал он. – Она несколько раз уже помогала нам в разрешении некоторых нелицеприятных моментов. Попробуйте поговорить с ней.

– Вы не могли бы ее позвать? – попросил посетитель.

– Попросите секретаря, – сказал директор, которому уже изрядно опротивела эта беседа.

– Она ушла на обед.

– Как ушла?! – не поверил директор. – Но…

– Я сообщил ей, что наша беседа несколько затянется и вы вряд ли сможете принимать кого бы то ни было в это время, – признался посетитель. – И она сказала, что пойдет на обед…

– То есть вы ее попросту сплавили, – догадался директор. – Да-а, у вас и впрямь любопытная работа… Хорошо, я позову ее сам… Только сделайте одолжение: избавьте меня от участия в этой беседе.

– Как скажете, – легко согласился посетитель. – Однако, Сергей Игоревич… Наверное, нет смысла напоминать о соблюдении некоторой секретности… до поры до времени? Преступник может заподозрить неладное, и… Вызовите ее под каким-нибудь благовидным предлогом, хорошо?

Нехотя кивнув, директор ушел и вернулся минут через пятнадцать с коренастой черноволосой девушкой, испуганно моргающей сквозь толстые стекла старомодных очков. Оставив их наедине, директор прошел в приемную и, заметив на столе секретаря глянцевый дамский журнал, углубился в чтение, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей и рвущегося наружу раздражения. Ожидание затянулось. Он уже собирался вернуться в кабинет и напомнить бестактному посетителю, что для следственных мероприятий у того должен быть собственный кабинет, да и вообще… Но тут дверь распахнулась, и назойливый гость лично проводил девушку до выхода:

– Спасибо, Наташа, ты невероятно помогла нам. И я, и Сергей Игоревич тебе крайне признательны и не забудем твоей услуги… Позови сюда Бутаева и, разумеется, не говори о моем присутствии…

– Ну, знаете ли… – начал было директор, но посетитель перебил его, не дав закончить мысль:

– Все много хуже, чем я предполагал, Сергей Игоревич, много хуже. Ваши ученики оказались не просто распространителями, они напрямую замешаны в этой истории. Странная тенденция наблюдается в последнее время среди учащихся высших заведений. Самое большое количество интеллектуальных преступлений совершается именно в их среде. Изготовление наркотиков, перекодирование всевозможных электронных систем, компьютерные взломы, теперь вот и до порнографии добрались. Умная молодежь нынче пошла. Да вот только горе от такого ума.

– Вызывали, Сергей Игоревич? – спросил Бутаев, просовывая голову в дверь директорского кабинета.

– Он вышел, – сообщил ему сидящий за столом мужчина. – А вызывал тебя я. Проходи, Олег, присаживайся.

– А вы кто? – настороженно спросил парень, не переступая порог кабинета.

– Моя фамилия тебе ничего не скажет, – мужчина вышел из-за стола, полуобняв студента за плечи, заставил его войти в кабинет, усадил на стул и, к немалой тревоге Бутаева, запер дверь изнутри на ключ. Вернувшись, присел на краешек стола и, покачивая носком начищенного до зеркального блеска ботинка, принялся внимательно и неторопливо рассматривать своего собеседника.

– М-да, – вынес он наконец свой вердикт, – неудивительно, что Михайлова так упорно отказывала тебе во взаимности…

– Что?.. Кто вы? Что вам от меня надо?!

– И сам толстый, и рожа противная, – словно не слыша его, продолжал мужчина. – Знаешь, чем отличаются некрасивые лица от противных? Твоя физиономия – противная.

– Да что вам от меня надо?! – попытался вскочить со стула Бутаев, но мужчина удержал его за плечо, сжав вроде бы не сильно, но так ловко, что студент с криком боли упал обратно на стул.

– Да и остальное достаточно банально, – продолжал мужчина, словно ничего не случилось, – хамоват, труслив, глуп… Одним словом, весь набор современного самца. Разговор бесполезен, ибо тут любые доводы – что бисер перед свиньями. Однако этикет обязывает… Ты – Бутаев Олег Иванович, анкетные данные опустим, они известны одинаково хорошо и тебе, и мне, уже более трех лет обучаешься в одной группе с Михайловой Екатериной Анатольевной.

– Вы из милиции? – не выдержал студент.

– Несмотря на все твои старания, Михайлова тебя игнорировала и даже более того – относилась с нескрываемой брезгливостью, – не снизошел до ответа мужчина, продолжая свой монолог скучающим тоном. – Несколько раз у вас прилюдно происходили ссоры. И тогда ты решил отомстить «гордячке» – пошло и страшно. Не знаю уж, под каким предлогом тебе удалось подсыпать ей в пищу или напиток наркотики, но одурманенную Михайлову ты отвез на частную квартиру и передал в руки своих подельников. Не исключаю, что именно они и навели тебя на мысль о столь «оригинальном» способе мщения. А может быть, эта мысль пришла тебе в голову, когда они рассказывали тебе о своем бизнесе…

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – возмущенно запротестовал Бутаев. – Ничего я Михайловой не подсыпал! Не пришьете мне это дело! У меня папа знает кто?!

– Но и этого тебе показалось мало, – монотонно продолжал мужчина, словно зачитывая приговор, – ты решил закрепить успех, сделав ее унижение публичным. Одну из копий кассеты ты принес в институт и под большим «секретом» дал посмотреть местному гопнику и трепачу Похантюкову, заранее зная, что уж он-то позаботится сделать из этого секрета «тайну полишинеля». Ему ты наверняка сказал, что скачал фильм из Интернета или купил кассету на рынке…

– Врет он все, ничего я ему не говорил!

– А я ничего у него и не спрашивал, – впервые отреагировал на его протесты мужчина, – не было необходимости. Я и так знаю, что правда, а что – нет…

Из стенного шкафа послышался слабый шорох. Мужчина поморщился, подошел и, распахнув дверцу, посмотрел на скорчившегося там человека. Бутаев испуганно вскрикнул: в бесчувственном теле, лежащем среди папок с документами и учебными пособиями, он узнал директора института.

– Кто вы?! – осипшим голосом спросил он.

– Не задохнулся бы старик, – озабоченно пробормотал мужчина, проверяя у директора пульс. – Ладно, пора заканчивать…

И эта его механическая деловитость, полное отсутствие эмоций пугали куда больше