Светорада едва не задохнулась от обиды. Да уж, дождешься от такого, как Стема, благодарности, держи карман шире! Гордо вскинув голову, она хотела пройти мимо, но Стема удержал ее.

– Да не серчай ты. Лучше послушай, что скажу. Дело есть. Я узнал, что волхвы опять собираются княгиню навестить. Приятель наш Борич предупредил. Видишь, и от такого, как наш заносчивый молчун Борич, польза есть. Даже он понял, что теперь, когда Гордоксева за главную в детинце осталась, волхвы вновь начнут ее пугать плохими предсказаниями. А княгиня после добрых вестей из Киева только-только успокаиваться начала. Даже позвала, как прежде бывало, подружек-боярынь, сам слышал, как она смеялась с ними. А тут опять волхвы со своими пророчествами. Так что лучше бы им не видеться. Вот я и подумал: может, ты к ним выйдешь, сама поговоришь.

– Да как же я смогу вещих волхвов усмирить? – всплеснула руками княжна, так что даже браслеты звякнули. – Они ведь мудрецы, а я…

– А ты, почитай, уже княгиня всей Руси! Учись решать дела!

Он смотрел на нее твердо, словно подбадривая, а Светорада только хлопала длинными ресницами. Ах, росла она без забот и хлопот в родительском тереме, а теперь жизнь стала напирать на нее со своей Долей и Недолей. Ну что она может? Увещевать волхвов – это не за теремным хозяйством следить. Даже ее мать с ними порой терялась. А она… Вон воевода Михолап в Смоленске дела ведет, а оставшийся с малой ратью воевода Кудияр детинец охраняет, пусть они вдвоем и прогонят волхвов. Но сама понимала – нельзя, так кудесников опять разозлить можно, к добру это не приведет. Тут надо разумно все решить. Но как? Хотя… И Светорада поняла, кто ей поможет.

– К Асмунду пойдем! – решительно сказала она. – Раз смог придумать, как Игоря из Смоленска отправить подальше, то и тут не оплошает.

Менее чем через час, когда дозорные донесли, что процессия волхвов движется по проездной улице к детинцу, навстречу им выступила кавалькада всадников. Впереди на смирной буланой лошади ехал сам Асмунд, хотя для того чтобы сесть на коня, ему понадобилось приложить немало усилий. Стемид вел коня под уздцы, чтобы Асмунд не напрягался, а Светорада гарцевала рядом с братом на своей горячей молочно-белой лошадке. За ними внушительно смотрелся отряд вооруженных кметей, так что когда всадники выехали на большую улицу, мощенную дубовыми плахами, они загородили путь волхвам, шествовавшим к детинцу.

Когда они сблизились, Асмунд поднял руку, вынуждая всех остановиться. Княжич был в нарядной парчовой шапочке, голубой рубахе с узорами на оплечье, у пояса меч для внушительности. Ни дать ни взять удалой витязь, выехавший на прогулку. Только бледное лицо княжича выдавало, что не так и проста для него эта прогулка. Тем не менее, волхвы были удивлены, увидев слабосильного Асмунда верхом на длинногривом буланом. Переводили взгляды с него на приветливо улыбавшуюся им княжну, на вооруженных дружинников за их спинами и молчали. Что тут скажешь, если сами княжеские дети перед ними, да еще с такой охраной?

– Какое дело привело вас, божьи люди? – спросил Асмунд, чуть откинувшись на луку седла.

– Хотим вот с княгиней поговорить, – ответил один из волхвов и вышел вперед, важно опершись на свой посох с позолоченным набалдашником.

– Я спросил, какое дело вас привело? – не меняя интонации, повторил вопрос Асмунд. – Что у вас за дела к княгине, когда я сейчас за главного в Смоленске остался?

– Ты, княжич? А как же хворь твоя?

Асмунд переглянулся с сестрой, и они рассмеялись.

– Вы же с богами разговариваете, а того не ведаете, что хворь моя уже отступила. Стал бы я на верховые выезды отправляться, если бы еще недуг меня одолевал? Поэтому, если есть у вас какое дело неразрешенное, спрашивайте.

Асмунду было известно, что волхвы хотят на купальский праздник принести большую жертву богам, причем, как поговаривают, едва ли не на него самого пальцем указывают. Знать такое было неприятно, однако сейчас, в окружении дружины, восседая на коне, он чувствовал себя уверенно. И Асмунд даже хмыкнул, слушая, как они стали что-то бубнить о засухе и о гневе богов.

– Да знаю-знаю, – махнул рукой Асмунд. – Все уши о том прожужжали. Но ведь еще сроки не подошли, ведь так? Еще люди не окуривали дымом скотину на Сдерихвостку, не пели заклинания на Триглавов день, и витязи еще не гремели булатом перед священным огнем громовержца на Перунов праздник.[109]Так отчего вы раньше времени всполошились? И вот вам мое слово: идите восвояси, а когда придет время отмечать наступление лета в купальскую ночь, я сам прослежу, чтобы была вам положенная жертва. Не обижу.

Волхвы переглянулись и стали отходить. Важно так удалялись, хотя и не солоно хлебавши. Ну не доказывать же непримиримому Асмунду, что им лучше все с Гордоксевой решать? Правда, они уже не посмели бы настаивать на том, чтобы княжеский ребенок был принесен в жертву. Да и какой он ребенок! Сразу видать – если что не по нему будет, враз пошлет кметей разгонять служителей нагайками. Варяжья кровь! Где ему противостоять. Поэтому лучше и впрямь пока уйти подобру-поздорову. А там, ближе к купальскому празднику, волхвы припомнят Асмунду его обещание. Перед всем народом давал, теперь не отвертится.

Об этом же подумала и Светорада, когда негромко спросила брата: как же он выполнит данное волхвам обещание?

– Еще не время о том думать, – спокойно ответил Асмунд. – А ты, Светорада, запомни на будущее: если у тебя нет в данный момент надлежащего ответа, отложи дело на какой-то срок. Со временем обдумаешь и сообразишь что-нибудь.

– Нельзя лгать волхвам, они вещие, – строго заметила Светорада.

– А ты княгиня! Ты над всеми стоишь! И помнить о том должна прежде всего.

Светорада поглядела на брата с уважением и любовью: вот он какой у нее! И смекалки ему не занимать, и силы духа! А как держался перед волхвами – настоящий князь! Хотя заметно, что ему неможется.

– Ты сам-то как? – тихо спросила.

Асмунд после отхода волхвов почти лег на холку коня. В лице ни кровинки, губа закушена.

– Спина болит, – проговорил он негромко. – И ноги немеют. Эй, Стема, довезешь меня вон до того колодца в низине, а потом назад. Волхвы там уже свернут, не заметят, что мы вернулись.

Стема поглядывал на искаженное болью лицо княжича с волнением. Тот почти висел на луке, но старался держаться. Только у колодца произнес: мол, сил больше нет. И тут же Стемка быстро вспрыгнул на круп его буланой, обхватил поникшего княжича и поскакал легкой рысью назад к воротам детинца. Во дворе подхватил Асмунда на руки и, оставив Светораду объяснять все увидевшей их в окно Гордоксеве, быстро внес по лестнице в горницу. Находился он там дольше, чем должен был – так показалось Светораде. А вышел, посмотрел на нее пристально, внимательно.