А потом всё опять быстрым стало, в смысле, нормальным, меня шатнуло, словно я с разбега остановилась резко, винтовка из рук выпала, а что было потом, не знаю.

Когда я глаза открыла, не сразу врубилась, где я. Не, то, что на руках у Тима, поняла сразу, а ещё – что на мне шлема нет. Потом почувствовала, что с лицом и шеей слева что-то не то, они онемели как будто, и взгляд никак не сфокусировать. И пахнет горелым мясом и пластиком. И как-то вдруг до меня дошло, что это я обгорела. Но больно не было, и страшно тоже – похоже, аптечка боевой препарат какой-то впрыснула. Я вообще отдельно от тела была, лёгкая такая и словно пустая внутри.

И только я это сообразила, в голове что-то переключилось, и картинка смонтировалась. Мы были уже не на крыше, а под стеной склада, а сама стена была какая-то оплавленная и словно потёкшая. И я смутно помнила, что вроде как скользила куда-то вниз, а потом Тим меня поймал, и дальше мы вместе падали… Помню, я ещё удивилась как-то вяло: из чего же по нам выстрелили? Дальше по улице с одной стороны тот самый флаер догорал, а с другой снайпер дрался с толпой какого-то народа. Может, они до нас с Тимом добраться хотели, может, на него целенаправленно оторвались, но только зря они это сделали. Потому что снайпер просто рвал их на части. В прямом смысле слова. Голыми руками. Да ещё покрикивал при этом довольно. И это совсем не смешно было, а очень страшно. Наверное, не будь я обезболивающим до охрусталения накачана, я бы тоже убежать попробовала. Ну да, люди Псы очень быстро разбегаться начали. А стрелок за ними пошёл. Спокойно так, словно никто вокруг не стреляет и не взрывается ничего. Ага, в него стреляли, но ему пофиг было.

Тут Тим меня на ноги поставил, в какую-то дыру в стене толкнул, а сам передо мной встал. Я сначала не въехала, потом разозлилась – чего это он меня прячет, а сам? А рядом с нами флаер полицейский снизился – резко так, почти упал. Из него Влад высунулся и орёт:

– Сваливаем!

Я не успела опомниться, как Тим меня на заднее сиденье забросил, сам за мной сунулся – и ткнулся в пол лицом. Я не поняла, в чём дело, а Влад перегнулся, Тима за шиворот схватил и рывком внутрь задёрнул. Я ещё удивилась, вяло так, насколько же он сильный. Влад с места рванул, пошёл петлять по каким-то улочкам, а я смотрю на Тима и не понимаю: почему он лежит и не двигается? И почему у него броня на спине и плече сморщилась, а местами пузырями какими-то пошла? И что мне Влад объяснить пытается? Что-то про то, что этот придурок основную аптечку на меня перевесил, и надо резерв активировать. Причём я слова вроде слышу, а к чему это всё и что делать – не врубаюсь.

Потом Тим застонал, и меня как ударило: он же ранен! Ему больно! Наверное, надо было понять, что мне Влад говорит, но у меня от лекарств, похоже, крыша всё-таки слегка уехала куда-то. И не придумала я ничего лучше, чем попытаться боль у Тима забрать. Помню, я ещё подумала, что мне проще справиться будет, мы, женщины, в этом плане куда выносливее. Потянулась я к Тиму, обняла – и вот тут-то её и почувствовала. Боль, в смысле. И его, и свою.

А то, что случилось дальше, я тоже вам не объясню. Там вообще много всего странного было, во всей этой заварушке, но тут… В общем, рассказываю, а как это инте… инетпре… интерпретировать, сами думайте.

Боль была такая, что я сознание потеряла. А потом в себя пришла.

Лежу на чём-то, вроде твёрдом, но вроде и мягком, тишина, только звон какой-то, мелодичный такой. Думала сначала, это в ушах, а потом дошло, что это птички поют. И снова запах жареного мяса, но уже вкусный, у меня аж в животе забурчало. И вроде как тихо всё – мирно, в смысле. Безопасно.

Села, оглядываюсь. Оказывается, я в траве лежала, причём без брони, в шортах и топике, как обычно хожу. Поляночка маленькая, вокруг кусты цветут, в сторонке костёр, около костра мужик сидит. Мясо готовит на вертеле. Вот только мясо почему-то мычит и готовиться не хочет. Мужик такой обыкновенный совсем, шорты, футболка, волосы длинные хайратником стянуты, а хайратник – из чего-то вроде проволоки такой перекрученной, с колючками. И несколько капель крови на лице видно.

И вот смотрю я на всё это – и ничего не понимаю. А мужик на меня глянул и спрашивает:

– Ты что тут делаешь? А… Больно? Понимаю.

– А «тут» – это где?

Как я себя чувствовала? Оху… Ошалевшей. И… А, нет, боли не было. Вообще. Хорошо было, только непонятно ни… чего.

– У меня дома. Ты хочешь принять боль и уйти обратно? Или просто уйти? У меня еды только на одного.

– Я… Я просто хотела, чтобы моему парню не было больно.

Еда на вертеле лапками сучить начала. Мужик её шлёпнул, хвост еды заботливо вокруг вертела обернул. Я смотрю, а у него руки пузырями пошли и чуть не обугливаются, но он только лыбится, на меня поглядывая.

– Я думал, пришла боль принять. Хочешь? Я дам тебе. И парню станет легче, и тебе лучше.

– Прости, я… не врубаюсь. Не понимаю. А ты ваще кто?

– Ох уж эти… – он задумался, – во, люди. Боль, спрашиваю, дать или терпеть будешь?

– А в чем разница?

– Ты хочешь, чтобы ему больно не было? Да?

– Ну да.

– Тогда надо принять боль или терпеть, – он поднёс руку к еде и погладил её. А я смотрю на это дело и не понимаю, там же жар, как в духовом шкафу, он же без рук давно должен был остаться, а ему, похоже, вообще пофиг!

– Я не понимаю… Что значит – принять боль?

– Ну… То и значит. Как эту… Во, таблетку. Будешь?

В общем, смотрим мы друг на друга, и у меня уже совсем крыша едет, но и он, похоже, не врубается, чего я не понимаю. Для него-то всё ясно и просто. А он спрашивает:

– Ты есть хочешь?

А мне уже потихоньку страшно становилось.

– Тогда я, может, просто пойду? Я как-нибудь сама справлюсь… Только скажи – ты все-таки кто?

– Я? Боль. Этот… Как ты духов называешь? Лоа?

– Ну да, лоа.

– Во, тогда я лоа Боли.

– Ага, я поняла.

Он отрезал кусок мяса, вкусный такой на вид, аппетитный. А еда пищит что-то. И на меня смотрит.

– На, поешь. Вкусно.

– Но ей же больно!

– Она же еда.

– Нет, спасибо. Я не голодная.

– Ну и что с тобой тогда говорить? Всё, надоела, забирай Боль и проваливай.

Он как будто меня толкнул, я на спину упала, и трава в меня впилась и в землю утянула. Но я даже испугаться не успела.

И опять в себя пришла. На этот раз по-настоящему. Во флаере Влада.

Собственно, я сидела на полу, опираясь на сиденье, а Тим лежал головой у меня на коленях. Флаер стоял под какой-то очередной складской стенкой, а Влад на меня смотрел. Странно как-то, с испугом даже. А мне хорошо было. Да, больно, но и хорошо. Что?.. Нет, вы что! Я, хвала лоа, нормальный человек, а не мазохистка какая-нибудь! Просто боль… Она теперь мне силу давала. Я вам больше скажу: если бы не лекарства, я, наверное, смогла с этой силой что-то полезное сделать. Но и так хорошо было.