– Не следует во всем винить Макдональдов, – возразила Джоанна. – Мятеж разгорелся в тот момент, когда отец Джеймса Стюарта, которому ты служишь сейчас как верный пес, решил сместить Дональда Макдональда и самому стать владыкой над Островами.

Рори отошел от окна и снова встал перед Джоанной:

– Пусть так, но сейчас, только приведя Макдональдов из Гленко под власть единого короля Шотландии, мы, ты и я, Джоанна, можем принести мир в Горную Шотландию и на Острова и пресечь все попытки новых мятежей. Мы спасем тысячи жизней и сможем дать нашим детям то, чего у нас самих никогда не было, – спокойную, мирную жизнь без войны.

Сила и убежденность, прозвучавшие в его словах, казалось, полностью убедили Джоанну. Она медленно села на кушетку и, опустив голову, машинально взяла в руку треугольный кусочек камня, лежащего на сиденье. Поглаживая его острые края большим пальцем, она тихо, с болью произнесла:

– Я сама не хочу, чтобы продолжалась эта вражда. И я вовсе не питаю зла к этой семье. Месть никогда не воскресит моего дедушку.

– Рад слышать это. Месть лишь затягивает и усугубляет боль, принося все новые жертвы.

Рори с беспокойством отметил, как сразу осунулось и застыло ее живое, милое лицо. Больше всего ему сейчас хотелось утешить ее. Но Джоанна настороженно взглянула на него и тихо сказала:

– Я поняла, почему ты и семья Гидеона были так уверены в виновности моего деда. Это была трагическая ошибка, Рори, но я понимаю, что вы не могли думать иначе. Наверное, я могу простить тебя, но только если ты признаешь, что ошибся.

Рори почувствовал себя в ловушке. Больше всего на свете ему хотелось сейчас сделать так, чтобы она была довольна. Но он не мог кривить душой. Он опустился на корточки перед своей женой и обнял ее.

– Это не было ошибкой, милая. И если бы сейчас от меня потребовалось сделать то же самое, я не колебался бы ни минуты.

Она медленно подняла голову, встретилась с ним взглядом, и он увидел, что на кончиках ее ресниц дрожат слезы. Ее упрямое нежелание признать вину своего деда читалось в линии ее решительно сжатого рта, в застывших чертах дорогого ему лица.

– Мне надо вернуться на кухню, – сказала она холодно. – Я бросила леди Нину, так и не закончив свою, часть работы.

Ему не хотелось отпускать ее, ему хотелось держать ее в своих объятиях, пока не затихнет боль, ее и его. Но он понимал, что должен дать ей время свыкнуться с жестокой правдой.

– Хорошо, – сказал он тихо и, разжав руки, поднялся.

Джоанна встала и направилась к двери, развернув плечи, с гордо поднятым подбородком. На Рори она так и не оглянулась.

После того как Джоанна ушла, Рори простоял некоторое время, глядя на портрет своего друга и наставника. Лэрд Гидеон внушал уважение и любовь всех, кто знал его достаточно хорошо. Рори не помнил своего собственного отца, он был слишком мал, когда тот был убит в одной из битв, так часто сотрясавших горы Шотландии. Почти всему, что он узнал в жизни, он был обязан своему приемному отцу.

Именно Гидеон научил Рори бороться за высокие идеалы, высоко ценить честь и достоинство и ставить долг перед своей страной выше своих собственных интересов. А кроме того, именно Гидеон обучил Рори истории и географии, и он же подвиг его на то, чтобы построить свой собственный корабль и искать своей фортуны на море.

Рори понимал, что роль, которую он сыграл в судьбе Сомерледа Макдональда, стала непреодолимой преградой между ним и его маленькой упрямой женой. Он не мог изменить прошлое, да и не хотел. Но до тех пор, пока он не докажет Джоанне, что Сомерлед и в самом деле виновен в этом убийстве, она всегда будет обвинять его, своего мужа, в том, что тот погубил ее деда. И вместо рыцаря в сверкающих доспехах, о котором она всегда мечтала, Рори навсегда останется в ее глазах злобным мстителем.

Он оперся обеими руками о доску камина и уставился на холодные угли невидящим взором. Все это время Рори мечтал, чтобы Джоанна полюбила его так же сильно и беззаветно, как его собственная мать когда-то полюбила его отца. Чтобы в его объятиях она забыла обо всем, отказалась от своей слепой преданности клану Макдональдов, этих предателей, чтобы она стала душой и телом преданной ему одному – смертельному врагу ее соплеменников. С этой целью он из кожи вон лез, чтобы день свадьбы стал для нее настоящим, незабываемым праздником. Он так хотел, чтобы она всегда смотрела на него влюбленными глазами юной девушки, чья головка забита сказками о прекрасных, благородных рыцарях в сверкающих доспехах. И он хотел стать для нее таким рыцарем.

Резко покачав головой, Рори с тяжелым вздохом был вынужден, наконец, признать абсолютную неразумность своих желаний. А он-то ожидал, что прошлой ночью, когда они были так близки, Джоанна скажет ему о своей любви. Наивный дурак!

– Я принесла вам свадебный подарок, лэрд Маклин, – раздался за его спиной голосок Рейни, и Рори обернулся, с удивлением обнаружив, что девочка стоит рядом с ним, а он даже не слышал, как она вошла.

Высокая, тоненькая, немного нескладная, как неуклюжий гусенок, девочка застенчиво протягивала ему крохотную квадратную подушечку изо льна с вышитыми на ней бледно-розовыми и алыми розами.

– Там внутри зашит розмарин, – сказала она.

– А, розмарин для памяти, – сказал он мягко, взяв из рук девочки ее дар. – Спасибо, малышка. Леди Маклин будет очень приятно.

Рейни замахала на него руками:

– Нет, нет, вы не должны показывать это вашей жене!

– Но почему? – озадаченно спросил Рори.

Она несколько мгновений серьезно смотрела на него своими большими загадочными черными глазами, а затем чарующе улыбнулась:

– Это любовный амулет. Вы должны спрятать его под ее подушку, пока она спит. Тогда она вас полюбит всем сердцем.

Он улыбнулся, думая о причудливом воображении и богатой фантазии этой необычной девочки.

– Теперь, я точно знаю, что ты проводишь слишком много времени со своей тетушкой Изабелл. А леди Джоан ты не собираешься дать такой же тайный амулет, чтобы очаровать и меня? – попробовал поддразнить девочку Рори.

Накручивая конец косы на палец, Рейни опять окинула его долгим внимательным взглядом, потом покачала головой:

– В этом нет нужды, милорд. Вы и так глубоко и беззаветно влюблены в свою жену.

Он нахмурился, услышав столь нелепое утверждение:

– Глупости! Да я вовсе и не верю в такую чепуху, как любовь!

Ответ Рори прозвучал гораздо грубее, чем он того бы хотел. Но Рейни только рассмеялась. Ее смех прозвучал звонким, чистым колокольчиком в тишине комнаты, пока она бежала к выходу. Уже открыв дверь, она обернулась и сказала с неожиданной для ребенка проницательностью:

– Вы не верите в любовь? Это ваш ум сопротивляется чувствам. Но ваше сердце и душа уже давно капитулировали. Прислушайтесь к ним, лэрд Маклин. Они вас не обманывают.