— Рейчел…

— Не начинай про Рейчел! Рейчел и Пер влюбились друг в друга. Все это видят, кроме тебя. Я приехала сюда, в Калифорнию, чтобы дать им возможность побыть наедине.

— Ха! Ты поехала, чтобы пилить бедную Ариэль.

— Я никогда…

Закатив глаза, Колин взял оба телефона.

— Мне надо ехать искать моего беспомощного малютку братика, и мне нужен мобильник. Ложитесь спать, вы оба. — Он отключил телефоны и сунул мобильный в специальное отделение на брючном ремне, рядом с пистолетом в кобуре. Затем решительным шагом направился в гараж.

У Колина имелись соображения по поводу того, где следует искать Шеймаса. Из всей его семьи он один обратил внимание на то, сколько времени парень проводит у Джеммы. Раз, на днях, издали наблюдая за гостевым домом, или, вернее сказать, за Джеммой, Колин заметил, как Шеймас заходит к Джемме в дом, постучав для виду всего один раз. Очевидно, хозяйка так привыкла к его визитам, что ему не надо было просить разрешения, чтобы его впустили. Через два часа Колин снова подъехал к дому Джеммы, надеясь с ней увидеться, но не стал заходить, а остановился в нескольких футах от дома и заглянул в окно. Шеймас сидел на диване, склонившись всем своим большим телом над альбомом, водрузив ноги на кофейный стол, на котором стояла пустая тарелка и стакан.

Джемма лежала на животе на большой подушке на полу и делала пометки в блокноте. Возле ее лодыжки в ряд лежали цветные ручки.

Именно тогда Колин понял, что любит ее. Любит с тех самых пор, как впервые увидел. Никогда и ни с кем ему не было так тепло и покойно, как с Джеммой. Он никогда не чувствовал себя так, словно с ней соревнуется, как это было с Джин. Джемма была той, с кем он хотел бы быть и в печали, и в радости, с кем он хотел бы засыпать и просыпаться. Теперь он это знал.

Над Эдилином бушевала настоящая буря. Колин ехал к дому Джеммы и думал, глядя сквозь ветровое стекло, с которого «дворники» лихорадочно счищали потоки воды, о том, что допустил ошибку, не доверяя ей, показав, что ревнует ее. Не потому ли он не спешил открываться перед Джин, что на подсознательном уровне всегда знал, что и она с ним далеко не откровенна? Возможно, он уже тогда осознавал, что Джин нельзя показывать свою уязвимость, потому что она не замедлит нанести удар по самому больному. С Джин он всегда был настороже. Но Джемма была другой. Она была настоящей. И теперь он знал, что если не хочет потерять ее, то должен рассказать ей все, включая правду о своих чувствах к ней.

Когда Колин постучал в дверь и Джемма не ответила, ему показалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Неужели все его задумки оказались напрасными и дядя Джин до нее добрался? Или она была с Трисом? Неужели из-за своего тупого упрямства он потерял ее, толкнув к другому мужчине?

«Надо успокоиться», — сказал себе Колин. Но когда нажал на дверную ручку и она поддалась, его охватил страх. Он втайне надеялся, что Джемма спит и из-за грозы не услышала стука в дверь. Если это так, он непременно напомнит ей о том, что дверь на ночь надо запирать.

Но кровать ее оказалась пуста, хотя и была расстелена. Колин обвел комнату пристальным взглядом, однако его наметанный глаз не обнаружил никаких следов борьбы. Пижама валялась на кровати. Похоже, она оделась, перед тем как выйти. Но ее «вольво» был на месте. Так где же она?

— Она с Шеймасом, — громко сказал Колин, выйдя на улицу. Он сел в свой джип и поехал по посыпанным гравием дорожкам, проложенным по владениям Фразьеров. Дождь лил так, что в паре футов уже ничего не было видно из-за сплошного потока воды, но Колин знал дорогу. Наконец он остановил машину у «каретного сарая».

Когда Колин подошел к входу, он заметил просачивающийся в щелку под дверью свет. В здании не было окон, а по всему периметру имелась многоуровневая охранная сигнализация. Шеймас знал все коды, но Колин был уверен в том, что ни один из них не станет препятствием и для дяди Джин.

Увидев, что дверь не заперта, а система охранной сигнализации отключена, Колин на всякий случай вытащил пистолет из кобуры и вошел внутрь, тихо прикрыв за собой дверь.

— Шеймас, — сонным голосом спросила Джемма, — почему бы тебе не сделать это утром?

Шеймас сидел в большой конестоге[13]и рисовал маленький желтый экипаж, стоявший в нескольких футах поодаль.

— Я не мог уснуть, — сказал он, не поднимая глаз. — Но вы должны пойти и лечь.

— Я не могу оставить тебя тут одного. Твои родственники наверняка волнуются.

Она сидела позади него в кузове повозки, застеленном парусиной.

— Они из-за Колина злятся, а не из-за меня.

— Я знаю, — сказала Джемма. — И я тоже на него зла. Но радует уже то, что он чувствует себя ужасно несчастным. — Какой-то посторонний звук с левой стороны заставил ее повернуть голову, и тогда она увидела Колина. Он убирал револьвер в кобуру. — Только черта помянешь… Итак, шериф, что привело вас сюда в это чудное утро?

— Мой маленький братик. Он всех переполошил.

Шеймас хмуро посмотрел на брата.

— Почему ты снова с Джин?

Колин взглянул на Джемму. Похоже, она никому не сказала о дяде Джин. Но разве она стала бы кому-то что-то говорить после того, как он отчитал ее за то, что она слишком много рассказала Трису!

Колин забрался в кузов повозки поближе к Шеймасу, но на некотором отдалении от Джеммы. Здесь, в гулком бетонном ангаре, было шумно от дождя, а силуэты старинных повозок и экипажей, несмотря на обилие потолочных светильников, придавали этому просторному, лишенному стен и перегородок помещению какой-то зловеще потусторонний и призрачный вид. Шеймасу это было по душе, Колину же «каретный сарай» не нравился никогда. Колин набрал в легкие воздуха, готовясь сказать брату правду.

— У покойного отца Джин есть брат, который является вором международного масштаба. Ему удалось даже кое-что выкрасть из консульства США в Бухаресте.

— И что он там украл? — поинтересовалась Джемма. Она обладала воистину неукротимым любопытством.

— Вынес все ценное. У этого человека нет совести, нет представления о морали. Джин рассказала мне, что этот негодяй дважды начисто обчищал счета ее матери. Он привык купаться в роскоши, а когда за душой не остается ни гроша, крадет вновь.

— Джин сообщила тебе, где он сейчас? — спросила Д жемма.

— Она говорит, что не видела его вот уже несколько лет.

— Ты еще не понял, что она все время врет? — презрительно фыркнул Шеймас. Он сидел, повернувшись спиной к ним обоим, и рисовал.

— Да, теперь я это знаю, — сказал Колин. — По крайней мере о своем дяде она мне раньше не рассказывала.