— Нет. У него все в прошлом. Он устал — это сразу видно. Но мне он пришелся по душе. Не хвастун и очень земной. Никто бы не поверил, что о нем сложено столько песен и баллад. Говорят, будто Горбен так и не смог его забыть.

— Может, он и флот-то снарядил лишь для того, чтобы навестить старого друга, — усмехнулся Архитас. — Поделись этой мыслью с генералом — авось он отправит нас всех по домам.

— Неплохо придумано, — ответил Сертак, сдерживая гнев. — Но тогда мы лишимся твоего восхитительного общества, Архитас, — одно другого не стоит.

— Я это переживу, — сказал Диагорас.

— Я бы тоже обошелся без того, чтобы делить палатку со стадом невоспитанных свиней, — да нужда заставляет.

— Ого! — воскликнул Диагорас. — Как, по-твоему, Сертак, нас оскорбили?

— Из этих уст я оскорблений не воспринимаю.

— А вот это уже оскорбление, — сказал, вставая, Архитас. Но суета, внезапно возникшая снаружи, прервала назревавшую ссору. Молодой солдат просунул голову в палатку.

— Сигнальные костры зажглись, — сообщил он. — Вентрийцы высадились в Пенраке.

Четверо офицеров вскочили и принялись облачаться в доспехи. Архитас, застегивая панцирь, заявил:

— Это ничего не меняет. Тут затронута честь. — Скоро ты сам будешь затронут — и я с радостью погляжу, как ты подыхаешь, надутый индюк, — ответил Сертак... — Это мы еще посмотрим, — осклабился Архитас. Диагорас опустил ушные щитки своего бронзового шлема и застегнул их под подбородком, а после с видом заговорщика подался к Архитасу.

— Запомни вот что, козел. Если ты убьешь его, что весьма сомнительно, я перережу тебе глотку, пока ты будешь спать. — Он мило улыбнулся и потрепал Архитаса по плечу. — Я, видишь ли, не из благородных.

Лагерь был взбудоражен. На вершинах Скельна вдоль побережья пылали сигнальные костры. Горбен, как и ожидалось, высадился на юге. Там ждал Абалаин с двадцатью тысячами солдат — но врагов было почти вдвое больше. До Пенрака было пять дней быстрой езды — поэтому повсюду спешно отдавались приказы, солдаты седлали коней и сворачивали палатки. Костры заливались, грузились телеги, и в лагере царил кажущийся беспорядок.

К утру на Скельнском перевале осталось всего шестьсот воинов. Остальное войско двинулось на юг, на помощь Абалаину.

Князь Дельнар, Хранитель Севера, собрал всех вместе перед рассветом. Рядом с ним стоял Архитас.

— Как вам уже известно, вентрийцы высадились, — сказал князь. — Мы должны оставить здесь людей на тот случай, если они решат выслать отряд на север. Я знаю, многие из вас предпочли бы отправиться на юг, но Сентранскую равнину, как вы понимаете, тоже кому-то надо защищать. Для этой цели выбрали нас. Этот лагерь нам больше не годится, и мы перейдем вверх, к самому перевалу. У кого есть вопросы?

Вопросов не было. Дельнар отпустил людей и сказал Архитасу:

— Не знаю, почему тебя оставили здесь, но ты, парень, мне очень не нравишься. Ты смутьян. Я надеялся, что твои таланты пригодятся в Пенраке — ну что ж, нет так нет. Но если ты будешь сеять смуту здесь, то пожалеешь об этом.

— Я все понял, князь.

— И вот еще что: я требую, чтобы ты как мой адъютант передавал мои приказы в точности. Я слышал, ты чересчур много мнишь о себе.

— Меня оговорили.

— Возможно. Не вижу, с чего бы тебе так задаваться: дед твой был купцом, и твое дворянство насчитывает всего лишь два поколения. Когда ты станешь постарше, то убедишься: важно не то, что делал твой отец, а то, что делаешь ты.

— Спасибо за совет, князь. Я его запомню, — с чопорным видом ответил Архитас.

— Сомневаюсь. Я не знаю, что тобой движет, да и знать не хочу. Мы пробудем здесь недели три, а потом я от тебя избавлюсь. — Воля ваша.

Дельнар махнул рукой, отсылая его, и посмотрел сквозь деревья на поле к западу от себя. Через него ровным шагом шли два человека. Дельнар стиснул зубы, узнав поэта, и кликнул Архитаса обратно.

— Слушаю.

— Видишь вон тех двоих? Ступай им навстречу и проводи их в мою палатку.

— Будет исполнено. Вы изволите знать их?

— Большой — это Друсс-Легенда, а его спутник — сказитель Зибен.

— С ним, мне кажется, вы близко знакомы, — с едва прикрытым злорадством молвил Архитас.

— Это мало походит на армию, — сказал Друсс, прикрывая глаза рукой от солнца, встающего над Скельнскими горами. — Их там всего несколько сотен.

Обессилевший, Зибен не ответил. Утром предыдущего дня Друсс окончательно отказался от своего скодийского мерина, оставил его у конезаводчика в городке за тридцать миль от Скельна и заявил, что остаток пути пройдет пешком. Зибен же, не иначе как в приступе умопомрачения, вызвался идти с ним. Поэт вообразил даже, что прогулка пойдет ему на пользу. Теперь он едва волочил ноги, хотя обе котомки нес Друсс. Лодыжки и запястья у него опухли, дыхание со свистом вырывалось из груди.

— Знаешь, что я думаю? — сказал Друсс. Зибен помотал головой, глядя на палатки. — Мне сдается, мы опоздали. Горбен высадился в Пенраке, и войско ушло туда. Ну что ж, путешествие было приятным. Ты как, поэт?

Зибен, весь серый, что-то пробормотал.

— Вид у тебя неважный. Если б ты не стоял на ногах, я подумал бы, что ты помер. Я видывал трупы, которые были краше, чем ты.

Зибен сердито глянул на него — для чего-то большего у поэта не было сил.

Друсс хмыкнул.

— Что, язык отнялся? Стоило проделать путь хотя бы ради этого.

К ним шел высокий молодой офицер, старательно обходя лужи и прочие неприятные вещи, оставленные стоявшими здесь недавно лошадьми. Приблизившись к путникам, он отвесил изысканный поклон.

— Добро пожаловать в Скельн, — сказал он. — Ваш друг болен?

— Нет, он всегда такой.

Друсс окинул офицера взглядом. Тот двигался легко и держался уверенно, но что-то в его лице и в узких зеленых глазах не понравилось старому воину.

— Князь Дельнар поручил мне проводить вас в свой шатер. Я Архитас. Позвольте узнать ваши имена?

— Друсс и Зибен. Веди нас.

Офицер пустился вверх по склону быстрым шагом, но Друсс, не пытаясь угнаться за ним, медленно шагал рядом с Зибеном. Друсс, по правде говоря, и сам устал. Они шли почти всю ночь, делая вид, что еще хоть куда.

Дельнар, сидевший за складным столиком с картами и донесениями, отпустил Архитаса. Зибен, не обращая внимания на грозное молчание князя, плюхнулся на его койку. Друсс взял бутылку вина и отпил три больших глотка.

— Он здесь нежеланный гость, а значит, и ты тоже, — сказал Дельнар, как только Друсс поставил бутылку на место. Друсс вытер рот тыльной стороной руки.