Лукас нахмурился, глядя на свои руки. Он переплел пальцы и крепко зажал их между колен.

– Я никогда не приму от тебя ничего, что ты дашь мне из жалости. И если со мной что-то случится…

– Лукас, пожалуйста! – Она резко повернулась к нему, больше не пытаясь скрывать страх. – Не смей так говорить! Пообещай мне, что ты будешь осторожен и не полезешь на рожон! Я не шучу, Лукас, я хочу, чтобы ты дал мне клятву!

– Я умудрялся выходить живым из всех переделок, в которые попадал, гоняясь за контрабандистами. И черта с два я дам себя угробить сейчас! – Лукас опять вернулся к прерванной мысли: – Но есть вещи, на которые я повлиять просто не могу. И если со мной что-то случится, я хочу, чтобы ты знала: я тебя люблю.

Он смотрел прямо ей в глаза, и она ответила Лукасу таким же прямым взглядом, но затем отвернулась. Однако он успел заметить горькую влагу в ее глазах.

И, как и в предыдущий раз, никакого «Я люблю тебя» в ответ не прозвучало.

Внутри у Лукаса все сжалось в тугой тошнотворный комок, и сомнения одолели его с новой силой. Впервые ему пришлось столкнуться с тем, что Тесса не отвечает ему взаимностью. Впервые он осознал, что может проиграть, пытаясь вернуть себе ее любовь.

– Похоже, я только и делаю, что довожу тебя до слез, – буркнул он.

– Ничего страшного, – всхлипывая, ответила она. – Зато ты по-прежнему единственный мужчина в мире, перед которым я не чувствую себя круглой дурой, когда плачу.

– Ну, – Лукас решил, что на это непременно нужно что-то ответить, – это уже что-то.

Молчание повисло между ними, и в тишине стало слышно, как где-то далеко надрывно жужжит мотор глиссера – как будто огромный москит.

– Итак, – прервала молчание Тесса с напускной беспечностью, – чем ты будешь заниматься, покинув флот?

Лукас не спешил с ответом.

– Только обещай не смеяться надо мной, если я скажу.

– Я никогда и ни за что не стану над тобой смеяться. Уж в этом-то ты мог бы не сомневаться!

– Понимаешь, – начал Лукас, откинувшись назад, опираясь локтями на верхнюю ступеньку и задумчиво глядя на озеро, – я давно об этом мечтал. Правда, это не такая уж выдающаяся мечта, но я хотел бы купить яхту и заниматься чартерным бизнесом. Помнишь, я говорил тебе об этом в тот вечер на острове Макино? Я хочу иметь свою небольшую компанию, чтобы быть хозяином самому себе.

Лукас помолчал, не смея оглянуться на Тессу, и продолжил:

– Мне надоело постоянно стричься почти наголо и бриться каждый день. Мне осточертел мой мундир, из-за которого люди не подходят ко мне ближе чем на пушечный выстрел. Мне противно видеть, как все умолкают и поворачиваются в мою сторону, когда я появляюсь в комнате.

Тесса с сочувствием легонько коснулась его локтя.

– И я больше не хочу быть ответственным за сотни чужих жизней. Конечно, это не назовешь честолюбивыми мыслями, но я не собираюсь карабкаться по служебной лестнице до конца своих дней. – Лукас опустил взгляд. – Мой старик умер почти два года назад. И мне давно пора перестать оглядываться на него и строить свою жизнь по его правилам.

Он вскинул голову, и Тесса немного отодвинулась, чтобы видеть выражение его лица. Ветер растрепал ее волосы, так что темная прядь прилипла к губам, и Лукас с трудом удержался от желания отвести эту прядь; ему хотелось схватить Тессу в охапку и прижать к себе.

– И ты считаешь, что будешь доволен такой жизнью? – медленно спросила она.

– Да, – уверенно ответил он.

– А ведь это единственное, что имеет значение, верно? – произнесла Тесса с какой-то скрытой настойчивостью, как будто обращалась не к Лукасу, а к себе. Как будто пыталась в чем-то себя убедить.

Он поерзал на жесткой неудобной ступеньке.

– Ты по-прежнему намерена работать, когда «Талисин» окажется на зимней стоянке?

Тесса кивнула.

– Для матросов осенью начинаются отпуска, а у офицера и в это время хватает работы. Не то чтобы я соскучилась по грузовым судам, но других предложений мне не поступало.

Это означало, что в зимние месяцы Тесса будет бывать дома еще реже, чем летом. И если Лукас тоже устроится на грузовое судно – хотя такое не могло присниться ему даже в страшном сне, – они вообще не смогут видеться. Она права: им не светит ничего хорошего, если оба останутся на прежней работе. Это только укрепило Лукаса в его намерении уволиться с «Талисина», и чем скорее – тем лучше.

Но сначала он займется тем, что не терпит отлагательства. То есть снова завоюет Тессу.

На этот раз он не струсит и не отступит, бросая вызов судьбе.

Ему придется действовать медленно, шаг за шагом, чтобы не отпугнуть Тессу. Он будет дарить ей цветы, он приручит ее своей заботой и вниманием, он заставит ее поверить в свою любовь и в то, что она ему нужна. Когда на нем не будет висеть ответственность за «Талисин», у него появится масса свободного времени, которое он посвятит Тессе. Лукас докажет, что они могут и должны быть вместе.

– Но ты хотя бы пообедаешь со мной? – с отчаянием в голосе спросил он. – Это будет простой обед. И ничего больше, клянусь тебе!

Он боялся дышать, дожидаясь ответа. Одна секунда сменяла другую, а Тесса все еще колебалась.

– Как друзья?

Ну что ж, если больше ему пока ничего не обещают, Лукас согласен и на это.

– Как друзья.

– Тогда я с удовольствием пообедаю с тобой, – улыбнулась Тесса.

Лукас поднялся на борт «Талисина» в пятницу, еще до рассвета, и прошелся по тихим коридорам, кивая в ответ на приветствия сонных членов экипажа и зевающих стюардов. Старый корабль еще не очнулся от спячки, и работа паровой машины не заставляла вибрировать палубу под ногами.

Пользуясь моментом, капитан с особой тщательностью проверил все закоулки машинного отделения, напоминавшего сейчас темную мрачную пещеру, провонявшую маслом. Он заглянул во все щели и коротко кивнул Эймосу Лауэри, не спускавшему со шкипера откровенно подозрительного взгляда.

Он еще устроит Лауэри веселую жизнь, но позже.

Обходя прогулочные палубы, Лукас по старой привычке проводил рукой по медным надраенным поручням. Ему было приятно ощущать под ладонью размеренный пульс своего корабля. Раннее утро дышало свежестью и покоем, его неяркие краски несли с собой обещание чего-то прекрасного.

На главной палубе капитан почувствовал аппетитные запахи, доносившиеся с камбуза вперемежку со звяканьем столовых приборов и негромким гулом голосов. Один из барменов, тот, что повыше и со светлыми волосами – кажется, Скотт, – завел роман с продавщицей из сувенирной лавки и в этот ранний час выглядел совсем измученным, когда медленно облачался в фирменный жилет.