— Да, конечно. — Маг рывком сел на ложе. Затем он встал — это далось ему уже легче — и одним движением мысли отправил ложе в небытие.

Что делать дальше, он пока не знал. Слетать в Литанию — как же он давно не видел своих сильфид! Они, наверное, скучают по нему. Нет, не то. После жесткости человеческого мира, где все было слишком всерьез, тот славный маленький мирок казался ему игрушечным. Он больше не соответствовал его внутреннему состоянию. Пусть поскучают еще немного.

— Нерея! — послал он вызов.

— Ты вернулся? — откликнулась она.

— Да. Приходи сюда, к озеру.

Он перенесся на берег озера и оказался там почти одновременно с ней. Они сели на гладкие камни, вполоборота друг к другу. Маг сосредоточенно следил за носком своей ноги, разгребавшим мелкие камешки.

— Ты обещал что-то рассказать мне? — напомнила ему Нерея. — Почему ты так поспешно потребовал, чтобы я оставила людей?

— Сейчас все Силы уходят оттуда, — сказал он. — На последнем собрании Властей было решено отозвать их всех. Теперь это будет мир без богов.

— Ты тоже перестанешь бывать там? — Она не заметила, что Маг оставил ее предыдущий вопрос без ответа.

— Нет, Властям это не запрещено.

— А как же люди? — озабоченно спросила Нерея. — Ведь они привыкли к богам.

— Отвыкнут.

— Но нам уже известно, как ведут себя люди, когда теряют настоящих богов, — напомнила она. — Они создают их оболочки.

— Пусть. Когда оболочки станут законченными чудовищами и опротивеют людям, те сами от них откажутся.

— Ты уверен в этом?

— Нет, конечно. — Маг поднял голову и посмотрел ей в лицо. Он выглядел очень несчастным. — Сам я поступил бы так. А они — кто их знает… Правда, последняя затея Жрицы привела к тому, что теперь многим из них стало известно о Едином. Есть надежда, что они, пусть не все, а хотя бы некоторые, откажутся от прежних богов и признают Единого. Нам с Геласом поручено проследить за этим… процессом.

— А если не откажутся?

— Каждый человек имеет тех богов, которых он заслуживает.

Нерея понимающе кивнула, хотя ему было отчетливо видно, что она не вполне понимает его.

— Значит, ты по-прежнему будешь пропадать там? — огорченно спросила она. — И мы будем реже видеться? — Это она хорошо понимала.

— Ну почему же? — негромко сказал он. — Я буду иногда заглядывать сюда. Это там время идет медленно, а здесь оно идет быстро. Даже слишком быстро.

Они поговорили еще немного и расстались. Хотя он ничего не рассказал ей, ему стало легче — от ее присутствия, от ее простодушного, доверчивого внимания. Пора было возвращаться к людям.

Жрица была спасена, но Мага не покидала боль утраты. Глубоко внутри у него стоял беззвучный, бесслезный плач по тому, кто носил в себе ее искру, по тому, кто ушел навеки. Плач творца по творцу, по глупой случайности оказавшемуся не бессмертным.

Он разыскал Геласа на тонком плане людского мира. Этот план давно не был пустынным, он был заполнен продуктами человеческого воображения. Рыжий разлегся на поляне посреди какой-то странной, немыслимой растительности, словно в нарисованной ребенком картинке. Он сделал Магу приветственный жест, но не сдвинулся с места.

— Валяешься, бездельник? — насмешливо глянул на него Маг и уселся рядом.

Тот угукнул в ответ и ухмыльнулся. Маг сорвал травинку и завертел ее в пальцах:

— Это съедобно?

— Откуда мне знать?

Маг сунул травинку в зубы и растянулся рядом с ним, заложив руки за голову. Некоторое время они молча лежали, глядя в белесое небо.

— Вот мы и опять одни, — протянул Гелас, не поворачивая к нему головы.

— И опять нам начинать заново, — в тон ему отозвался Маг.

— Ну почему же заново? — возразил тот. — Многое уже сделано. Согласись, что теперь наши подопечные совсем не те, что прежде.

— Правильнее сказать — не совсем те. Кое-что, конечно, сделано.

— Значит, мы не начнем заново. Мы продолжим нашу плодотворную деятельность.

Во рту у Мага стало горько. Он сплюнул травинку.

— Тьфу, вот гадость! — попрощался он с травинкой. — Боюсь, что плоды нашей деятельности ничуть не слаще.

— Преувеличиваешь, — лениво откликнулся Воин. — Да и незачем тащить в рот все, что попало под руку. Кто тебя заставлял жевать ее?

— Никто.

— А кто тебя заставлял бродить среди людей, жить их жизнью?

— Никто.

— Тогда мне непонятно, чем ты недоволен. Кто тут виноват, кроме тебя?

— Наверное, никто.

— Рад, что в тебе сохранилась капля здравого смысла. Но должен заметить, в последнее время ты не похож сам на себя.

— И чем же?

— Чем? — Воин задумался. — Пожалуй, в тебе стало слишком много… человеческого.

— С кем поведешься… — пробормотал Маг.

— А ты не водись, — посоветовал Воин. — Ты — творец, а не человек. Ты должен присматривать за людьми сверху, а не барахтаться в одной грязной луже с ними.

— Никому я ничего не должен, — огрызнулся Маг. — Кроме того, они тоже творцы.

— Будущие творцы, — напомнил ему Воин. — Это, я скажу тебе, разница.

— Не такая уж большая. — Маг резким движением сел. — И все-таки нам придется начинать. Все изменилось, этот мир стал другим. Изменились условия, обстоятельства. А продолжать — это быть привязанным к прежним условиям. Нет, рыжий, нам придется начинать заново.

— Не рыжий, а златокудрый, — привычно поправил его Гелас.

— Какая разница…

— Вот вы где валяетесь! — раздался над ними голос Жрицы. — А я-то сбилась с ног, ищу вас по всему тонкому плану!

«Сбилась с ног» было чисто человеческим выражением. Общение с людьми не прошло для нее бесследно, хотя бы в этом.

— Зачем? — глянул на нее Маг.

— Вот-вот, зачем? — повторил Воин.

Вид у него был, как у застигнутого за проделкой мальчишки.

— Как зачем? — удивилась она. — Работать, мальчики, работать! Разве вы не расслышали распоряжение Императора? Нужно поддержать новое учение.

— А оно нуждается в этом? — Воин появился здесь раньше обоих и уже представлял, как обстоят дела с новым учением. — Как мне показалось, оно само себя прекрасно поддерживает.

— Это ничего не значит, — наставническим голосом сказала Жрица. — Нам нужно с самого начала проследить, чтобы оно развивалось в нужном нам направлении. Да, Маг, я еще не поблагодарила тебя. Спасибо, что ты помог мне в этом… мероприятии.