Девушка хмуро выслушала меня, из ее глаз потекли слезы. Она всхлипнула, а после горделиво выпрямила плечи и посмотрела на меня с высоты своего роста:

— Ты права: у нас с тобой разные эмоции по отношению к Эрису. Вот только не разительно. Просто мы чувствуем иначе. Он для меня бог, спаситель и друг. Но не мужчина. В отличии от тебя. И когда он уйдет, мой мир пошатнется, но не рухнет, так как рано или поздно все дети уходят из своего дома для самостоятельной жизни. А что ты будешь чувствовать, упустив шанс на счастливую жизнь с любимым?

— У меня есть любимые — мужья, — отрезала я, строго посмотрев в большие, выразительные глаза, в которых плескалось брезгливое снисхождение.

— Успокаивай себя этим, когда он уйдет, — холодно выдавила она и, не прощаясь, вышла из комнаты.

Какое-то время я бездумно смотрела на закрытую дверь, а в ушах бились ее слова. Чувствуя, как по щеке потекла первая слеза, суматошно смахнула ее, тряхнула головой и предпочла вновь сосредоточиться на огне в камине. Куда приятнее, чем мои мысли и чувства... Однако навязчивая мысль все возвращалась, на что я упорно повторяла: «это не так».

Не знаю, сколько прошло времени, пока я не довела себя до невротического состояния, в кровь искусав губы. Потому, услышав за спиной тихий вопрос, я

дернулась, как от удара током, и посмотрела на бога замученным взглядом:

— Ты думаешь сейчас о чем-либо? — спросил Эрис с недоумевающим и удивленным видом. Вместо ответа я подорвалась с места и в несколько шагов преодолела расстояние между нами, чтобы прижаться к теплой груди и затихнуть, судорожно дыша и прогоняя слезы. — Я не слышу твоих мыслей, — произнес он, дотронувшись до моих волос. Я шмыгнула носом и подняла на не менее озадаченного Эриса взгляд. Я прислушалась к себе, но лучше бы этого не делала, так как в голове вновь появилась навязчивая мысль. И испугалась, что он может ее услышать. Но, на мое счастье, этого не произошло. — Я чувствую твои эмоции, но не мысли. Ты закрыта от меня. Что тебя так напугало сейчас?

Я судорожно тряхнула головой и вновь спрятала лицо на твердой груди, тихо млея от неторопливых ласковых пальцев на моей голове и спине.

— Как все прошло? — спросила я в надежде отвлечь мужчину разговором. Да и за мужей, как бы уверена я в них не была, все равно переживала.

— Все готово, — услышала я тихий голос и испуганно сжалась, зажмурившись на секунду. Я вцепилась пальцами в ткань темной рубашки мужчины. На моей спине сомкнулись сильные руки и прижали к себе крепче, а лицом он зарылся в мои волосы и издал тяжелый вздох. Так мы простояли около минуты, может чуть больше. Но мне она показалась всего мгновением.

— Это конец? — произнесла я непослушными губами. Мужчина отстранился немного, поднял мое лицо за подбородок, а я долго не решалась открыть глаза, боясь испортить момент своими слезами.

— Мне жаль... — было единственное, что заставило мое сердце замереть от боли, и оно, казалось, перестало стучать. Моего рта коснулись теплые губы и прижались в осторожном поцелуе. Он целовал нежно, словно боялся испугать, нарушить момент. Словно желал запомнить это мгновение. Или мне хотелось так думать, потому что для меня все было именно так. И позволив себе еще одну слезу, я обняла его лицо ладонями и вложила в поцелуй всю боль и тоску, что сейчас испытывала...

Он напрягся, сильнее сжав мои запястья, а я отстранилась:

— Мне тоже... — выдохнула я и отступила на два шага. — Думаю, нам пора, — нервно улыбнулась я и обняла себя за плечи, ощущая, как вне его объятий стало холодно.

Захотелось поскорее уйти, избежать этого мгновения, где мы в одной комнате наедине и не можем найти подходящих слов. Захотелось зажмуриться и ощутить на себе сильные руки, крепкие объятия, приносящие тепло, любовь и нежность. Пусть не его, но любимые, дарящие уверенность, что меня никогда не оставят. В этих объятиях я всегда самая желанная и дорогая. В их объятиях меня ни на секунду не посещает сомнение, что для них есть кто-то или что-то, дороже меня.

Ухватившись за воспоминание о родных, любимых лицах, я почувствовала некоторое облегчение, решив, что лучше всего сконцентрироваться именно на мысли о верных мужьях и желании поскорее их увидеть и почувствовать их присутствие.

Я глубоко вздохнула, а после посмотрела на Эриса прямым, спокойным взглядом. Его взгляд было тяжело вынести, а холодный тон еще хуже, но я перенесла и то, и другое с честью.

— Быть может, ты хочешь что-то добавить, пока есть такая возможность? — сухо уточнил он.

Глупое сердце рвануло в его сторону, готовое умолять, но я успела нацепить на него намордник и строгий ошейник, приказав сидеть на месте. В который раз за сегодня напомнила себе то, что у всех проблем есть выход. У всех. Он свой выбор сделал. И я тоже.

— Стоит поторопиться. Не хочу, чтобы мужья ждали долго, — отрешенно отозвалась я и мрачно порадовалась, что, по неизвестной причине, Эрис не может читать мои мысли. При случае я обязательно поблагодарила бы столь щедрого для моей гордости добродетеля.

Эрис помолчал, скорбно поджав губы. От его прямого носа пошли носогубные складки, напомнив мне того самого бога, которого я знала прежде и которого боялась до судорог. Сейчас не боялась. Я лишь устало ждала, когда все это, наконец, закончится, чтобы позволить себе несколько часов, быть может, даже дней, чтобы пожалеть себя и погоревать о собственных потерях в физическом, моральном и... духовном смысле.

От мысли, что не только Эрис, но и я получу свободу, меня наполнила уверенность и решимость. А также нетерпение. И озноб прошел. Осталось только желание поскорее прекратить все это. Все! А глупое сердце и рвущуюся душу как-нибудь успокою. Но потом... сейчас бы все, наконец, закончилось. Я так устала... Кто бы знал, как хочу просто покоя, без моральных метаний и глупых, несбыточных надежд.

Я тряхнула головой, чувствуя, как на меня снова наваливается волна отчаяния, и стала судорожно вспоминать такие жесткие, для всех холодные, но выразительные и самые понимающие серые глаза на красивом, пусть и шрамированном лице.

Лихую клыкастую улыбку, что приносила в мою душу уверенность в том, что мы со всем справимся, как бы тяжело ни было. А также глаза невероятного