Крылья Аррианы приподняли ее над полом.

— И множество хороших, которые помогут удержать их поодаль, — добавила она и скользнула к Люс с другой стороны, как будто желая ее успокоить.

— Я по-прежнему не понимаю, — сказала девочка. — Почему это так важно? Почему я так важна? Только потому, что Дэниел меня любит?

Дэниел вздохнул.

— Отчасти поэтому, как бы смешно это ни звучало.

— Многим не по душе счастливые парочки, — встряла Арриана.

— Милая, это очень долгая история, — сообщил глас рассудка в лице Гэбби. — И рассказывать ее тебе мы можем лишь по кусочкам.

— И как с моими крыльями, — добавил Дэниел, — большую часть тебе придется осознать самой.

— Но почему? — спросила Люс.

Разговор приносил сплошные разочарования. Она чувствовала себя ребенком, которому говорят, что он все поймет, когда вырастет.

— Почему вы не можете просто помочь мне понять?

— Мы можем помочь, — уточнила Арриана, — но не можем вывалить все разом. Ты знаешь, что не следует резко будить лунатиков? Это слишком опасно.

Люс обхватила себя руками за плечи.

— Это меня убьет, — произнесла она вслух то, что так тщательно обходили остальные.

Дэниел обнял ее.

— Так уже бывало. А для одной ночи ты достаточно встречалась со смертью.

— И что теперь? Мне нужно покинуть школу? — Она посмотрела на него и уточнила: — Куда ты меня заберешь?

Он нахмурился и отвел взгляд.

— Я никуда не могу тебя забрать. Это привлечет слишком много внимания. Мы собираемся положиться на кое-кого другого. Тут есть один смертный, которому мы доверяем.

Он покосился на Арриану.

— Я его приведу, — откликнулась та.

— Я тебя не оставлю, — возразила Люс Дэниелу, и ее губы задрожали. — Ты ведь едва вернулся ко мне.

Он поцеловал Люс в лоб, и тепло разлилось по всему ее телу.

— К счастью, у нас есть немножко времени.

Заря. Начало последнего дня, который Люс увидит в Мече и Кресте. Воркование одинокого дикого голубя разносилось по шафранному небу, когда она вышла из заросших кудзу дверей спортзала. Девочка медленно направилась в сторону кладбища, держа за руку Дэниела. Оба молчали, проходя по неподвижной траве школьного двора.

Перед тем как покинуть придел, они по очереди убрали крылья. Это был трудоемкий процесс, и в человеческий облик они вернулись вымотанными до предела. Собственными глазами наблюдая за превращением, Люс все равно не верила, что огромные сияющие крылья могут сделаться сперва крохотными, а затем и вовсе исчезнуть.

Когда все закончилось, она провела ладонью по голой спине Дэниела. Впервые он показался ей застенчивым, чувствительным к ее прикосновению. Но его кожа была гладкой и безупречной как у младенца, а на его лице — на лицах их всех — Люс по-прежнему видела отблески серебристого света, пылавшего у них внутри.

Они отнесли Пенн по крутой каменной лестнице в придел, начисто смахнули с алтаря осколки стекла и уложили тело. Этим утром ее похоронить не удастся — только не на кладбище, битком набитом людьми.

Люс оказалось мучительно больно смириться с тем, что ей придется довольствоваться несколькими прощальными словами, шепотом обращенными к подруге здесь, в приделе.

— Теперь ты с отцом, — только и нашлась она, что сказать. — Уверена, он счастлив вновь встретиться с тобой.

Дэниел похоронит Пенн как подобает, как только в школе уляжется шум, а Люс покажет ему, где находится могила ее отца, чтобы девочка смогла упокоиться с ним рядом. Это самое меньшее, что она хотела бы сделать для подруги.

Пока они шли через школьный двор, на сердце у нее было тяжело. Ее джинсы и майка казались растянутыми и грязными. Ногтям требовался хороший уход, и ее радовало отсутствие вокруг зеркал, благодаря чему она не видела, что творится у нее на голове. Ей так хотелось бы отмотать назад мрачную половину ночи — и спасти Пенн, — но оставить лучшие ее мгновения. Сладкий трепет, когда она угадала истинную природу Дэниела. Миг, когда он явился к ней в блеске своей славы. Зрелище того, как расправили крылья Гэбби и Арриана. Этой ночью произошло столько всего прекрасного.

И столь многое обернулось полнейшим крахом.

Она ощущала его витающим в атмосфере, словно зараза. Она читала его на лицах бродящих по двору учеников. Все они проснулись раньше обычного, а это означало, что они должны были в какой-то мере услышать, или увидеть, или почувствовать ночную битву. Что они поняли? Ищет ли кто-нибудь уже Пенн? Или мисс Софию? Как они объясняют себе произошедшее? Все держались по двое и переговаривались приглушенным шепотом. Люс отчаянно хотелось задержаться и подслушать.

Дэниел сжал ее руку.

— Не волнуйся. Просто изобрази на лице недоуменное выражение, как у любого из них. И никто не обратит на нас внимания.

Девочка ощущала себя крайне подозрительной, но он оказался прав. Никто из ребят не задержался на них взглядом дольше, чем на ком бы то ни было еще.

У ворот кладбища вспыхивали синим и белым полицейские мигалки, бросая блики на дубовую листву. Вход был перегорожен желтой лентой.

Люс заметила темную фигуру Рэнди, вырисовывающуюся на фоне восхода. Она расхаживала перед кладбищенскими воротами и орала в беспроводную гарнитуру, прицепленную к воротнику бесформенной рубашки поло.

— Думаю, вам следует его разбудить, — крикнула она в микрофон. — В школе происшествие. Я же вам говорю… Да не знаю я.

— Должен предупредить, — обратился к Люс Дэниел, уводя ее подальше от Рэнди и полицейских машин, сквозь дубовую рощу, ограждавшую кладбище с трех сторон. — Там, внизу, тебе многое покажется странным. Манера Кэма вести бой несколько грязнее нашей. Она не жестокая, просто… другая.

Люс полагала, что теперь уже не многому удастся ее встревожить. Несколькими опрокинутыми статуями ее определенно не шокировать. Ребята пробирались по лесу, и хрупкая палая листва шуршала у них под ногами. Девочка вспомнила, как прошлой ночью деревья поглотило стрекочущее облако саранчи. Теперь от нее не осталось и следа.

Вскоре Дэниел указал на изрядно погнутый участок кованой ограды.

— Мы можем незамеченными залезть здесь. Но придется поторопиться.

Выйдя из-под укрытия деревьев, Люс наконец поняла, что он имел в виду, говоря, будто многое покажется ей странным. Они стояли на самом краю, неподалеку от могилы отца Пенн, но разглядеть что-то дальше чем в нескольких футах оказалось невозможным. Воздух над землей выглядел настолько плотным, что вообще с трудом напоминал воздух. Он был густым и серым, и Люс приходилось разгонять его руками, чтобы хоть что-то видеть перед собой.