К примеру, бывший экономический советник президента Андрей Илларионов перепечатал у себя в блоге текст, в котором прямо говорилось, что за убийством Бориса Немцова в феврале 2015 г. стоял Владимир Путин. Со страстью классического конспиролога автор описал ситуацию, когда Немцов впервые узнал о планах уничтожить его. «Факты свидетельствуют о том, что Путин планировал убийство Немцова еще за три года до того, как оно произошло. 28 февраля 2012 года Ахмед Закаев, лидер чеченских сепаратистов в изгнании, предупредил российского политического обозревателя Андрея Пионтковского и самого Немцова о том, что российские власти вынашивают планы убийства Немцова. Немцов и Пионтковский отнеслись к этой информации скептически. Но в тот момент, когда они обсуждали это между собой в номере гостиницы в Осло, на экране телевизора появился Путин и заявил, что представители российской оппозиции планируют убийство одного из их собственных лидеров с тем, чтобы обвинить в этом российский режим. Между предупреждением Закаева и заявлением, прозвучавшим в телевизоре, прошло не более 30 минут»[832].

В случае с убийством Немцова – результатом вполне реального заговора десятка чеченцев, близких к клану Рамзана Кадырова, – Кремль точно можно обвинить лишь в том, что не было предпринято попытки найти не только исполнителей, но и заказчиков громкого политического преступления[833]. Альтернатива выглядела так: обвинить ближайшее окружение Кадырова ради того, чтобы раскрыть убийство, или сохранить ровные отношения с руководством Чечни. В этой ситуации Кремль очевидно выбрал более циничную, но выгодную для себя стратегию поведения. Колумнист агентства Bloomberg Леонид Бершидский написал в связи с этим, что реакция на убийство Немцова сравнима с реакцией на убийство Анны Политковской: сдержанная, формальная и циничная, характерная для таких ситуаций. При этом в действительности факт убийства известного оппозиционера пошел на пользу имиджу Путина. «Это подкармливает его образ как человека, противостоять которому опасно. Не имеет значения, сколько табличек “я не боюсь” поднимают люди на митингах – думая о нем, они ощущают, как пугающий холодок проходит по спине. Не буду скрывать – и у меня тоже. Для авторитарных лидеров страх – могучее оружие, и Путин тут не исключение»[834].

Объективный страх репрессий со стороны режима в самом деле приводит к распространению конспирологических интерпретаций событий. Именно в авторитарных режимах теории заговора – активный элемент публичной жизни и неформальной коммуникации[835]. Смерть известного политика тут же обрастает множеством теорий о том, почему это было выгодно именно главе страны. К примеру, польского президента Леха Качиньского уничтожили в небе над Смоленском якобы по личному распоряжению Путина, чтобы не дать Качиньскому прибыть в Катынь и вообще наказать личного врага российского лидера[836]. Виктора Илюхина, депутата Госдумы и инициатора попыток изгнать из Кремля Горбачева, Ельцина и, в конечном счете, Путина, тоже убили. Оказывается, он нашел доказательства того, что по приказу Путина и в интересах американцев было уничтожено самое современное российское оружие[837]. Наконец, скоропостижная смерть рэпера Децла в январе 2019 г. также связывается с его негативным отношением к режиму[838]. Действительно, альбомы последних лет с критикой политической ситуации в стране и конфликт музыканта с местными властями стали ярким фоном для новостей о его трагической жизни и смерти. Но неистовым противникам власти хватило единственного интервью Децла Роману Суперу с критикой лично Путина, чтобы посчитать его внезапную кончину местью российского президента[839].

Недоверие к властям любого уровня – от президента до средней руки чиновника из провинциального городка – не единственный элемент отечественной культуры заговора. Не менее популярна идея о том, что в рядах оппозиции присутствуют агенты Кремля, которые не только сообщают обо всем своим кураторам из спецслужб, но и работают провокаторами, подталкивая оппозиционеров к действиям, выгодным властям. Для таких провокаторов даже был придуман термин «мурзилки» – «тот, кто выдает себя за кого-то другого: либо за независимого блогера или журналиста, либо за оппозиционного активиста»[840].

В каком-то смысле страсть искать агентов и провокаторов среди противников правящего режима – традиционная черта оппозиции. Владимир Ленин был чрезвычайно озабочен тем, что у «охранки» имелся агент в рядах руководителей большевистской партии (и он не ошибался)[841]. Пятое управление КГБ под руководством Филиппа Бобкова создало разветвленную сеть «информаторов» среди советских диссидентов[842]. Наконец, среди участников Ленинградского рок-клуба, по словам Бориса Гребенщикова, было чрезвычайно распространено недоверие друг к другу, ведь любой мог оказаться доносчиком КГБ[843]. С тех пор как путинский режим стал в чем-то напоминать СССР, а политическая жизнь несколько активизировалась (после 2011 г.), возродилась и традиция искать в своих рядах провокаторов.