Человек с облегчением вздохнул, войдя в просторный вестибюль поликлиники. Сегодня посетителей было немного. Он поднялся на третий этаж, никем не замеченный, и… выпустил из сумки черную курицу. Никто не видел, как он это сделал. Многолетняя практика научила его, что в любом месте, людном или пустынном, в помещении или на улице, можно сделать все, что угодно. И никто не заметит этого. Люди удивительно равнодушны и катастрофически ненаблюдательны. Они настолько погружены в свой собственный внутренний мир, наполненный картинами горя и неудач, что не могут оторваться от него ни на мгновение, чтобы взглянуть на окружающее. Они все еще плывут по волнам житейских трагедий, своих и чужих, тусклых и непроницаемых, как темные пучины; и легкие цветные струи бытия огибают их, как светлые морские волны огибают мрачные и неподвижные утесы…

Курица, хлопая от неожиданности и яркого света глазами, робко сделала несколько шагов, цокая коготками в тишине коридора. И тут из соседнего кабинета вышли, оживленно болтая, две молоденькие медсестры. Курица от ужаса замерла, все перья встали на ней дыбом, и она, с истошным криком кинулась тараном под ноги перепуганных девушек. Сестрички завизжали в два голоса, отбиваясь руками от налетевшего на них неизвестно откуда черного демона, с хищно раскрытым клювом и мелькающими в воздухе огромными черными крыльями.

У страха, как известно, глаза велики. На дурные вопли, многократно усиленные акустикой полупустого помещения, из кабинетов врачей, процедурных, и с других этажей, стали сбегаться люди. Курица от такого переполоха совершенно взбесилась. Она летала, как дикая фурия, вращая глазами и издавая невообразимые вопли, норовя сесть на голову обезумевшим людям. Никто не мог понять, что происходит. Коридор наполнился криками женщин, хлопаньем крыльев, беготней, визгами отбивающихся от курицы пациентов. Несколько врачей-мужчин пытались поймать негодяйку, сняв халаты и размахивая ими в бесплодных попытках накинуть эти импровизированные силки на обезумевшую птицу.

Киллер не мог удержаться от смеха, глядя на эту картину «апокалипсиса» в одной отдельно взятой поликлинике. Он просто стоял себе в уголке, за отлично скрывающими его от любопытных глаз листьями буйно разросшихся фикусов и китайской розы, и наслаждался диковинным зрелищем. Свою позицию он выбрал не зря. Чуть наискосок от этого зеленого оазиса, устроенного вокруг мягких кресел для отдыха, виднелась дверь кабинета сладчайшего доктора Бориса Ивановича.

Доктор занимался своим духовным развитием. Пациенты были сегодня неактивны, видимо в связи с плохой погодой, и он решил посвятить свободное время чтению. Несколько книг религиозного содержания лежали на его новом полированном столе. Доктор с удовольствием открыл одну из них, надел очки и погрузился в мир высших сфер, который был для него истинным отдохновением от трудов праведных. Вдруг из коридора раздался непонятный шум: кто-то закричал, потом что-то затопало, захлопало, поднялся невообразимый переполох, настоящий Содом библейский.

Борис Иванович недовольно поморщился. Вот умеют же люди испортить другим удовольствие! Ну, чего такой визг поднимать? Небось, мышь какая-нибудь полудохлая пробежала. Это все от суеты, от тягот мирских, которыми их души испорчены. Сами покоя себя лишают и другим от них никакого спасенья нет. Тут, право, поймешь, отчего это великие старцы уходили в глухие леса да пещеры рыли подземные. Только там душевное равновесие возможно обрести, дабы постигать величайшие мудрости божественные. А здесь… Ну, что там такое?..

Шум в коридоре не утихал, а, напротив, усиливался. Создавалось впечатление, будто само вавилонское столпотворение случилось в больничном коридоре. Крики становились все громче и все дурнее. Борис Иванович потерял терпение, поднялся и с мученическим выражением на усталом лице отворил дверь в коридор. Что там творилось! Все отчего-то носились, как сумасшедшие, по коридору взад и вперед, размахивали снятыми халатами, словно незадачливые тореадоры во время корриды. Женщины визжали и размахивали руками. Все металось, кружилось, хлопало, вопило, мелькало…

Доктор от неожиданности отпрянул, не в силах сообразить, что к чему. В этот самый момент бешеная курица временно опустилась на пол как раз недалеко от человека в черном, и он очень удачно наподдал ей ногой, направив ее дикий полет прямо в открытую дверь Бориса Ивановича.

Доктор в недоумении только сделал шаг назад, как из дверного проема прямо на него ворвалось что-то черное, шумное и жуткое, пронеслось, как смерч, по кабинету и грохнулось прямо на стол, вздувая бумаги и разбрасывая все вокруг – скрепки, очки, карандаши, тюбики с кремом и мазями, бланки рецептов… Чудовище адское хлопало клювом, рвало когтями страницы книг и истошно кричало, вращая красными, вылезшими из орбит глазами.

Борис Иванович онемел. Он не спал всю ночь, вспоминая кошмар, который приключился с ним у самого дома, в арке проходного двора. И вот опять… Надо быть святым, чтобы выносить такую напасть! Да что же это происходит, в самом деле?! Он чуть не плакал, глядя, как нечистая сила в образе громадной черной, как смола, курицы, терзает его научные бумаги и книги. Он подумал, что все еще спит, и все это ему снится. Продолжение вчерашнего ужаса… В висках у него застучало, и голову охватил жар, распространяясь на грудь и спину; сердце неистово забилось, в глазах пошли красные круги…

– Держите ее, что вы смотрите!

Хирург-ортопед, огромный краснолицый мужчина с круглым тугим брюшком и волосатыми руками, ворвался в кабинет Бориса Ивановича, размахивая своим гигантского размера халатом и вращая глазами почище самой виновницы переполоха. За ним из коридора хлынула все визжащая, кричащая, обезумевшая толпа и, бесцеремонно оттеснив хозяина кабинета, начала с бешенством ловить курицу, сметая и громя все на своем пути.

Борису Ивановичу стало плохо. Он мягко сполз по стенке и сидел, безучастно глядя на происходящее… Никто не заметил, что доктор не в себе. Все внимание присутствующих было приковано к зигзагообразным полетам дикой курицы и ее неистовым крикам.

…Человек в черном шел по кленовой аллее, мокрой от дождя, и весело насвистывал. К нему вернулось прекрасное настроение. Он то и дело посмеивался, поддевая ногами сбитые ветром листья, и чувствуя себя беззаботным и счастливым мальчишкой, с рогаткой в кармане, из которой он только что выбил окно ненавистной бабке Ефимихе, которая постоянно таскала его за уши и жаловалась родителям на его малейшие провинности. Он с наслаждением вдыхал сырой и прохладный воздух, пахнущий липой и свежестью, смотрел по сторонам и ощущал торжество победителя, упоительное, как летний дождь.

Влад не знал, что ему лучше всего предпринять. Пока что он посоветовал Валерии никуда не выходить из дому и никого не впускать в квартиру. Ни под каким видом. Это временное решение проблемы. Но что дальше? Не может же она сидеть взаперти! Работа, отдых, жизнь, в конце концов. Как быть?

Недаром он почувствовал, что нужно ехать к ней. Кто бы мог подумать? У нее тоже есть божок! Правда, символ другой. Они предполагали, что таких фигурок может быть семь, и что их владельцам будет грозить опасность. Неизвестный убийца снова вышел на свою охоту. Евгений оказался следующим. Неожиданно… И странно.