Немцы ожидали, что американцы станут наступать вдоль западного побережья, поскольку оборона там была явно слабее. Брэдли, однако, считал своей ближайшей целью город Сен-Ло. Овладение им он считал необходимым «для захвата подходящего плацдарма, с которого можно начинать операцию “Кобра”». Такое кодовое наименование получило массированное наступление в южном направлении с целью вырваться из бокажа на оперативный простор и вступить в Бретань. Но сначала нужно было оттеснить немцев к югу от шоссе Байе – Сен-Ло, а также расчистить будущие исходные позиции «Кобры» вдоль дороги из Сен-Ло в Перье.

Хмурым туманным утром 7 июля бои за Сен-Ло начались наступлением 30-й пехотной дивизии, которой была поставлена задача очистить от немцев западный берег реки Вир. Бойцам предстояло преодолеть болота, густой кустарник бокажа и крутые берега самого Вира. Малые темпы наступления выводили Брэдли из себя, и он решил бросить в наступление 3-ю танковую дивизию в надежде, что это ускорит продвижение войск.

Дивизия выступила поздно вечером; сорок пять машин в час переправлялись через Вир и наносили удар на Сен-Жиль, западнее Сен-Ло. Но на следующий день выяснилось, что операция была спланирована слишком самонадеянно. 30-й дивизии не удалось выбить противника на всю глубину района, и части двух дивизий перемешались, поскольку их взаимодействие заранее не было предусмотрено. Три оперативные группы 3-й дивизии не шли вперед стремительным маршем, как планировал Брэдли, а медленно, с боем, преодолевали одно поле за другим. Битва началась кровавым прологом: 12 «Шерманов» были уничтожены, едва показались из прохода в густых зарослях. Боеприпасы американских танковых пушек не только имели меньшую бронепробиваемость, но и были гораздо более дымными, чем немецкие, а в густом кустарнике это заведомо ставило их в крайне невыгодное положение. Тем не менее всегда находилось хоть немного немцев, которым не терпелось сдаться в плен. Один сапер 3-й танковой дивизии отошел помочиться к кустам, окаймлявшим чей-то сад. Из кустов, перепугав сапера, вылез немец в мокром обмундировании. Американец схватился за винтовку, которую перед этим прислонил к стволу дерева, но немец уже вытаскивал из бумажника фотографии жены и детей, как бы уговаривая сапера не стрелять. «Meine Frau und meine Kinder»[189], – снова и снова повторял он.

Новые немецкие атаки на западном направлении показали, что в этот сектор переброшен сводный отряд 2-й танковой дивизии СС «Дас Рейх». Воздушная разведка засекла также крупную танковую часть, которая подходила к Бени-Бокажу, в 30 км юго-восточнее Сен-Ло. Перехваты «Ультра» позволили с большой вероятностью предположить, что это часть Учебной танковой дивизии, переброшенной с Канского фронта. Против танков выслали две эскадрильи П-47 «Тандерболт».

В течение дня 9 июля продолжались кратковременные дожди, было облачно, что затрудняло как воздушную разведку, так и штурмовку позиций и колонн противника. Несчастные пехотинцы, вымокшие до нитки и перемазанные грязью, в 07:00 поднялись в атаку. Вскоре, однако, стало ясно, что немцы готовят контратаку при поддержке Учебной танковой дивизии. В то утро поступило несколько разведсообщений о том, что западнее Сен-Ло передвигается «множество танков». Передовым подразделениям подбросили противотанковые гранатометы и пушки, привели в состояние готовности корпусную артиллерию, но наступать американцы не прекратили.

Передовые «Шерманы» оперативной группы Б вышли к мосту Понт-Эбер и не разобрались в картах. Тут началась путаница. Танки повернули не на юг, а на север, на шоссе, ведущее в Сен-Жан-де-Дэ. Вскоре они сблизились с наступающей 30-й дивизией, которая была заранее предупреждена о возможности атаки со стороны вражеских танков. Если быть точным, это был 823-й истребительно-противотанковый батальон и с ним – несколько зенитных САУ. Увидев заблудившуюся колонну, они не колеблясь встретили ее огнем. Два «Шермана», шедшие в голове колонны, были сразу уничтожены, разгорелся ожесточенный бой. Среди необстрелянных солдат 30-й дивизии распространились панические слухи о том, что немецкие танки якобы прорвались глубоко в тыл. Потребовалось некоторое время, чтобы навести порядок, повернуть танки 3-й дивизии на юг, а позиции по обе стороны дороги на Понт-Эбер укрепить свежими войсками.

На правом фланге в тот день дела шли не лучше. 120-й пехотный полк и 743-й танковый батальон угодили в засаду, тщательно подготовленную танками «Пантера» и мотопехотинцами из дивизии «Дас Рейх». Эсэсовцы атаковали американские танки с близкой дистанции, некоторые даже пытались запрыгнуть на броню, а командиры танков отбивали их огнем из станковых пулеметов, установленных на верху башни. Один батальон 120-го полка был почти окружен и едва не сдался «вследствие некоторой паники, распространившейся среди сравнительно необстрелянных солдат». Арьергард и резервы поддались чувству страха, «что привело к поспешному отступлению в северном направлении на всех видах транспорта, включая танки».

Передовые роты удалось удержать от бегства только благодаря энергичным действиям офицеров и сержантов. Американцы потеряли в том бою 13 «Шерманов». Пехота также понесла потери, в два раза превышающие немецкие. Полный разгром предотвратила лишь активная поддержка со стороны корпусной артиллерии, которая выпустила по противнику с рассвета без малого 9000 снарядов.

10 июля 7-й корпус предпринял еще одну попытку пройти между болотами и рекой Тот и продвинуться по дороге Карантан – Перье в юго-западном направлении. На некоторых участках удалось добиться незначительных успехов, но «бутылочное горлышко» оставалось непреодолимым препятствием. 83-я дивизия за четыре дня упорных боев продвинулась всего на 1,5 км. Офицер 4-й дивизии назвал те дни «горькой и суровой для пехоты неделей», когда бои шли в болотах «этого омерзительного края» и приходилось перебираться от островка к островку – иной раз по колено в воде, а иной раз и по горло, подняв винтовки над головой. Солдаты были изнурены: «Стоит кому-нибудь присесть, и он сразу засыпает или впадает в забытье». Грамотное ведение боев немцами не позволяло американцам хотя бы приблизительно оценить уровень потерь противника. Убитых немцы ночью уносили с поля боя, а отступая, забирали их тела с собой.

Командир 4-й дивизии генерал Бартон писал: «Немцы держатся только благодаря стойкости их солдат. Мы превосходим их в соотношении 10:1 по пехоте, 50:1 по артиллерии, а по авиации перевес вообще невероятный». Генерал требовал от командиров частей и подразделений разъяснить солдатам, «что нам необходимо сражаться за свою страну так же упорно, как немцы воюют за свою»[190]. В одном отчете по итогам допроса военнопленных утверждалось, что немцы «не питают ни малейшего уважения к боевым качествам среднего американца». Уважали разве что спецназ и десантников. Немцы были сильно оболванены пропагандой. Так, один пленный – девятнадцатилетний член гитлерюгенда, солдат 17-й моторизованной дивизии СС – был убежден, что американцы в Нормандии агонизируют, что Шербур немцами уже отбит и что Германия сперва разгромит англо-американцев, а потом нанесет поражение и Красной армии.