Если бы я только мог плакать! Смутно я припоминал, что когда-то в моем организме были слезные протоки.

Теперь мне остались лишь отчаяние и решимость: пока я жив, я не оставлю попыток помочь друзьям, и не важно, какие страдания мне это принесет.

– Мне жаль, – сказал я пламени.

Пламя не ответило. Ему не было дела до того, кого или что оно уничтожило.

Я взглянул на вершину холма. По ту сторону Хейзел, Мэг и последние воины Двенадцатого легиона сражались с нежитью. Мое место было там.

– Хорошо, – сказал я Одноглазому. – Я готов.

Скажу лишь два слова:

Единороги – швейцарские ножи, чувак!

Ладно, слов было четыре

Если вам когда-нибудь представится возможность увидеть боевых единорогов в действии – не надо. Развидеть это вы уже не сможете.

Когда мы приблизились к городу, я понял, что битва еще продолжается: в небо поднимались столбы дыма, языки пламени лизали крыши зданий, повсюду слышались визг, крики, звуки взрывов. В общем, всё как обычно.

Одноглазый довез меня до померия. Он фыркнул так, будто сказал «Короче, удачи», и ускакал прочь. Пегасы умные существа.

Я взглянул на Храмовую гору, надеясь увидеть грозовые тучи, божественный серебряный свет, заливающий склон, или Охотниц сестры, спешащих к нам на помощь. Но не увидел ничего. Я подумал об Элле и Тайсоне: интересно, они все еще меряют шагами святилище Дианы, проверяя каждые тридцать секунд, не испеклись ли осколки Сивиллиной банки?

Мне снова предстояло явиться на подмогу в одиночку. Прости, Новый Рим. Я поспешил к Форуму, где в первый раз увидел единорогов. Их точно нельзя было назвать обычными.

Возглавляла атаку Мэг собственной персоной. Верхом на единороге она не скакала. Те, кому дорога жизнь (и промежность), никогда не станут седлать этих животных. Но она с воодушевляющими криками мчалась вместе с ними на врагов. На еднорогах были кевларовые доспехи и у каждого вдоль ребер выведенное белыми печатными буквами имя: МАФФИН, БАСТЕР, ВАНГДУДЛ, ШИРЛИ и ГОРАЦИЙ, пять единорогов Апокалипсиса. Их кожаные шлемы напомнили мне те, что носили футболисты в 1920-х. На рогах животных были закреплены особые – как бы их назвать? – приспособления? Попытайтесь представить большой швейцарский армейский нож конической формы с разными отделениями, из которых выскакивают всевозможные смертоносные предметы.

Мэг и ее друзья врезались в толпу вриколакасов – бывших легионеров, которые, судя по перепачканным доспехам, были убиты во время прошлой атаки Тарквиния. Возможно, обитатели Лагеря Юпитера и испытывали затруднения, сражаясь с бывшими товарищами, но Мэг эти терзания были неведомы. Ее сабли мелькали, рубили и крошили врагов так, что вокруг образовались кучи нашинкованных зомби.

Ее копытные друзья взмахом головы меняли аксессуары: клинок, гигантскую бритву, штопор, вилку и пилку для ногтей. (Бастер выбрал пилку, что ничуть меня не удивило.) Они таранили толпу нежити, нанизывая зомби на зубцы вилок, впиваясь в них штопорами, пронзая клинками и пилками и отправляя в небытие.

Возможно, вы спросите, почему меня не ужасает то, что Мэг отправила единорогов в бой, хотя ужаснуло, что императоры запрягли пегасов в свою колесницу. Не говоря об очевидном (единорогов никто не мучил и не калечил), было ясно, что единорогам битва доставляла безумное удовольствие. Веками их считали прелестными сказочными существами, которые резвятся на лугах и танцуют под радугой, но теперь их наконец поняли и оценили по-достоинству. Мэг обнаружила у единорогов настоящий талант – они умели всы́пать нежити по первое число.

– Привет! – Увидев меня, Мэг улыбнулась, будто я только что вернулся из уборной, а не спасал мир, оказавшийся на грани катастрофы. – Все идет отлично. Единорогам царапины и укусы нежити нипочем!

Ширли фыркнула, весьма довольная собой, и показала мне свой штопор, как бы говоря «Вот-вот! Я тебе не какой-нибудь радужный пони».

– Императоры? – спросила Мэг.

– Мертвы. Но… – Голос у меня надломился.

Мэг вгляделась в мое лицо. Она хорошо меня знала. Она была рядом в самые трагические моменты. Ее лицо помрачнело:

– Так. Скорбеть будем потом. Сейчас нужно найти Хейзел. Она где-то тут. – Мэг махнула рукой куда-то в сторону центра города. – И Тарквиний тоже.

При звуке этого имени мой живот свело страшным спазмом. Почему, ну почему я не единорог!

Вместе с табуном наших копытных швейцарских ножей мы побежали вверх по узкой петляющей улочке. За каждое здание шел бой. Семьи баррикадировались в домах. Витрины магазинов были заколочены. В окнах верхних этажей засели поджидающие зомби лучники. Повсюду рыскали банды эвриномов, нападая на все живое, что попадалось им на пути.

Какой бы ужасной ни была картина происходящего, от нее веяло странной сдержанностью. Да, Тарквиний наводнил город нежитью. Все канализационные решетки и люки были открыты. Но он не действовал в полную силу, не заполнил каждую улицу города зомби, пытаясь захватить власть. Вместо этого повсюду то и дело появлялись небольшие отряды нежити, и римлянам приходилось бросаться к ним, чтобы защитить мирных жителей. Это было не вторжение, а скорее отвлекающий маневр, как будто Тарквиний желал заполучить что-то конкретное и не хотел, чтобы ему мешали.

Что-то конкретное… например, Сивиллины книги, за которые он отдал хорошую цену в 530 году до н. э.

Через мое сердце снова потек холодный свинец.

– Книжный магазин. Мэг, книжный магазин!

Она нахмурилась, вероятно соображая, с чего вдруг мне приспичило покупать книги в такое время, но затем в ее глазах засветилось понимание:

– О!

И она припустила так, что единорогам пришлось перейти на рысь. Не знаю, как я умудрялся не отставать. Наверное, в тот момент мое тело было уже настолько измучено, что смирилось: «Решил загнать себя до смерти? Давай. Пофиг».

На холме шли бои посерьезнее. Мы пробежали мимо ребят из Четвертой когорты, сражающихся с дюжиной слюнявых гулей возле уличного кафе. Пока легионеры, подняв копья над сомкнутыми щитами, пытались достать монстров, дети и их родители швырялись из окон в эвриномов чем попало – камнями, горшками, сковородками, бутылками.

В нескольких кварталах от них мы наткнулись на Терминуса, военная шинель которого была изрешечена шрапнелью, а мраморный нос отколот. За его пьедесталом пряталась маленькая девочка – Юлия, его помощница, догадался я, – сжимая в руке нож для стейка.

Терминус обернулся к нам с такой яростью в глазах, что я испугался, как бы он не превратил нас в пачки бланков для таможенных деклараций.

– А, это вы, – проворчал он. – Мои границы пали. Надеюсь, вы привели помощь.

Я посмотрел на перепуганную девчонку позади него. Вид у нее был дикий и свирепый, и казалось, она в любой момент готова напасть. Кто еще тут кого защищает, подумал я.