— Нет. Я так не считаю, но я хотел бы дать тебе максимум света, что есть во мне. — Его голос неожиданно дрогнул. Кажется, неожиданно даже для него самого, потому что лицо Валентайна на глазах стало превращаться в камень, в эту непроницаемую маску, которой он всегда закрывался ото всех. В том числе от меня.

— В тебе гораздо больше света, чем ты думаешь, — сказала я. — Гораздо больше света и гораздо больше любви. Иначе зачем тебе ходить к той девочке в приют? Зачем общаться с ней? Зачем дарить подарки незнакомому ребенку? У тебя были все возможности воспользоваться своей властью надо мной, но ты не воспользовался.

Я глубоко вздохнула от переполнявших меня чувств:

— Все! Я устала убеждать тебя в том, какой ты хороший. Так что давай просто гулять и забудем обо всем этом. Ты прав: что толку говорить о том, что еще не случилось. Тем более что от меня ты даже в самой темной тьме не отвяжешься.

Я не позволила ему возразить, рывком увлекая за собой по ступенькам. По иронии судьбы мы вышли на ту самую улицу, где располагался приют, и где Соня увидела Женевьев. После чего у нее стремительно испортилось настроение, и она от меня сбежала. Правда, тогда я еще не знала, что она Соня, и уж тем более не знала, что она любит Сезара. Любит или влюблена? Неужели Люциан прав, и она согласилась поэтому? Просто потому, что не смогла от него отказаться, как… как сейчас я говорила Валентайну? И что, это значит, что я его люблю?!

Ой.

— Какое-то время назад я задумался о том, чтобы ее удочерить, — Голос Валентайна, к счастью, выдернул меня из предыдущей темы. Мы как раз проходили мимо приюта: красивый особняк благодаря подсветке фонарей ночью казался еще красивее и ни разу не напоминал детские дома, в которых на детях и на всем экономят, или те же, например, приюты в стиле классики Джейн Эйр. Мне оставалось только порадоваться, что мы уходим от темы отношений, а еще тому, что Женевьев вкладывается в такое дело, позволяя этому зданию действительно быть домом. Домом для тех, кто в нем так отчаянно нуждается. Я читала, что и подбор воспитателей курирует она, поэтому и с этим здесь наверняка все хорошо.

— Задумался, и? — уточнила я.

— Потом понял, что мне нечего ей дать. Разве что клеймо воспитанницы темного.

— Или любовь. Заботу. Семью. — Я подняла руки вверх. — Ты уж прости, Валентайн, но списывать все на тьму так удобно. Так легко не принимать решения, когда в тебе тьма.

— Ты мне сейчас мораль прочитала, или что? — он улыбнулся.

— Да нет. Просто поделилась своими мыслями. Ну и еще немного историей на тему «жить здесь и сейчас». Когда ты задумался о том, чтобы ее удочерить?

— Еще до твоего появления.

— Поздравляю. У этой девочки год мог бы быть отец.

Валентайн как-то странно на меня посмотрел, но ничего не сказал, а я решила не продолжать. Мы просто шли и молчали, но это тоже было на удивление уютно. Остался за спиной и приют, и улица, а впереди уже раскрылся широкий проспект, вдалеке которого виднелась Алая площадь.

Нет, все-таки на тему Москвы я была не права. Да, если долго копаться в прошлом и ностальгировать, можно было отметить схожие черты, но Хэвенсград, по большому счету, впитал множество атмосфер самых разных городов моего мира. Где-то — мосты, похожие на родной Санкт-Петербург, Прагу или Париж (последние я видела только на картинках, но все же!). Где-то — уютные кварталы с маленькими притоками Ваалы, напоминающие каналы Венеции или Амстердама. Где-то невысокие домики, черепичные крыши, где-то готика, застывшие на карнизах драконы, горельефы и барельефы. И, разумеется, вишенка на торте, то есть на городе — парящая в небе Академия Драконова. Шум и тишина, камень и цветение, парки и длинные, казалось, располосовавшие весь город улицы — все это Хэвенсград. Со своими портальными точками и даже пробками из маджикаров. С кучей фонтанов, один из которых, кстати, расположен прямо на Алой площади.

— С этого места для меня началась Даррания. — Валентайн остановился рядом с фонтаном. Отпечаток лапы дракона, застывший в алых камнях, подбрасывал струи ввысь, вокруг собралось множество людей и драконов. Все наслаждались магией, которая придавала воде то кроваво-красный оттенок, то серебристо-черный, то золотой — вроде как побеждающий тьму. Само это место было напоминанием о кровопролитных войнах и о том, что темная магия — это фу.

Фу такими быть, вот что я скажу.

— Пойдем? — Я хотела увести Валентайна, но он не позволил. Продолжал смотреть на бьющую в небо воду даже несмотря на то, что многие уже начали на нас оборачиваться и перешептываться — шутка ли, сам темный архимаг собственной персоной. Еще и меня с собой взял.

В какой-то момент захотелось показать им неприличный жест, но вряд ли до них дошел бы посыл, поэтому я просто обняла Валентайна двумя руками и прижалась всем телом.

Пусть думают, что хотят. Все они.

Валентайн притянул меня к себе, и о чем сейчас думал он, я знать не могла. По крайней мере, мне так казалось — до тех пор, пока фонтан не «заснул» у меня на глазах, а я не почувствовала холод темного промозглого раннего утра зимы или начала весны. Подсохшие корочки льда, черные изломы Дворца правления. Дрожь складывающихся крыльев, дрожь от холода. И вопли прикорнувшей у фонтана нищенки, вмиг проснувшейся:

— Темная тварь! Темная тварь!

Ее визг звучал у меня в ушах так же, как и топот стражей порядка и мгновенно заполонивших площадь военных, окруживших мальчишку-подростка. Он стоял полностью обнаженный, и вокруг него таяли очертания черно-серебряных крыльев, плавилась, становясь кожей, серебристо-черная чешуя.

Валентайн не сопротивлялся, когда его скрутили, когда брезгливо набросили грязное покрывало.

Я вынырнула из его воспоминаний так же резко, как в прошлый раз, с Эстре. Видимо, что было дальше, он не захотел мне показывать.

— Здесь началась моя новая жизнь, — произнес он уже вслух. — Ни об одной минуте которой я ни на миг не пожалел. И не пожалею.

Повернулся ко мне и почему-то улыбнулся, становясь моложе разом лет на пять.

— Ты удивительный, — произнесла я, провела пальцами по его скуле. Не удержалась и так же, подушечками, повторила контуры губ.

В толпе зашептались активнее, и Валентайн кивнул мне в сторону набережной:

— Пойдем.

Черное покрывало реки отражало огни, катало их на волнах, изредка ударяя о камни. Здесь стало прохладнее, еще и ветер какой-то внезапно подул. Валентайн мгновенно стянул пиджак и набросил его мне на плечи, закутывая, как в кокон и привлекая к себе. Теперь каждый его шаг отдавался во мне, а мой — в нем.

— Так на чем мы остановились в прошлый раз, когда говорили о твоем мире?

— О, об этом я могу говорить бесконечно. Только попроси, — фыркнула я. — Но вообще мы говорили про самолеты, про наши местные маджикары — в смысле про маджикары из моего мира, про то, что у нас нет магии и есть технологии, а еще про деньги. Про то, что они приближены к местным попыткам людей сделать что-то, на что можно обменивать товары и услуги.