Гайвен ощутил недоверие. Сказанное слишком не вязалось с тем образом изощренного и расчетливого интригана, который он уже успел составить в своей голове.

– Вы готовы рискнуть собой? Ради меня и моей победы?

Шэграл Крадхейк улыбнулся:

– Не верится? Разумеется, я ведь абсолютное зло. Гайвен, я веду эту игру уже тысячу лет. Я рассчитал и продумал все заранее, еще прежде, чем ты родился на свет. Я вырастил сына, для которого слишком тесной оказалась наша умирающая страна. Я открыл ему дорогу к чужеземному трону. Я сделал, путем многих подкупов и интриг, так, что на нашем собственном престоле голосованием Лунного совета оказался своевольный и беспокойный Келих, а не его куда более осмотрительный брат, выбравший вместо того стезю почти простого солдата. Я ждал, пока в семени потомков Бердарета вновь проклюнется чародейский дар. Я уберег тебя от беды и привел сюда. Теперь ты получишь войско и выступишь в свой поход. Иногда, Гайвен… – вид пращура Ретвальдов сделался задумчив, – иногда, чтобы закончить партию победой, нужно пожертвовать фигурой в шахматной игре. Я сам такая фигура – и я собой жертвую, зато ты из пешки превратишься в ферзя.

– Что я должен сделать? – несмотря на то, что Гайвен не любил давать воли чувствам и сейчас тоже стремился выглядеть спокойным и строгим, голос его на мгновение дрогнул.

– Делай что хочешь, ты же король. Только прошу тебя, не сделай слишком больно нашей и без того израненной Земле.

Гайвен помедлил. Посмотрел на родича. Тот, казалось, не врал – да и вряд ли на сей раз он замыслил какой-то особенный подвох. Юноша почувствовал вдруг, как готов утратить решимость. Овладеть сразу всем тем могуществом, о котором говорил ему дед, распоряжаться магическими знаниями Темного Владыки, сделаться в мгновение ока одним из могущественнейших колдунов на свете – такая перспектива пугала. Юный Ретвальд не был уверен, что справится с ношей, что готовилась теперь опуститься на его плечи. «И все же, я всю свою жизнь искал знания, роясь в пыльных книгах отцовского собрания хроник, и находя лишь его жалкие крупицы. Теперь я получу все знание мира сразу – и разве должен я отступать?»

– Есть вещи, – заметил Гайвен, – которые не сходятся в вашем рассказе. Вчера, еще когда я был в Тимлейне, вы заявили, вам нужно время, чтобы открыть портал и забрать меня к себе – а сегодня вы сделали это для своего подручного почти мгновенно. Вчера вы сказали, что искали меня долго и никак не могли достучаться до моего разума – а сегодня говорите, что ждали моего появления давно. Где в ваших словах ложь, дорогой предок?

Шэграл чуть поколебался, прежде чем отвечать:

– Мне нужно было завладеть твоим вниманием так, чтоб ты не решил, что рехнулся – или чтоб ты не отверг меня. Подумай сам, если бы я сообщил тебе, что с тобой говорит Повелитель Ночи и Тьмы, воспетый в ваших историях, и что я заберу тебя в свою цитадель – что бы ты ответил мне? Что бы ты ответил мне, признайся я, что долго готовился к этому дню? Тебе следовало привыкнуть ко мне. А еще тебе следовало лицом к лицу столкнуться с изменой своих придворных – дабы принять союз от меня. Я укрыл тебя щитом, явив свою помощь – и дал возможность понять, чего стоит ждать от тех, кто был ближе к тебе, чем я.

«Интриги, интриги, интриги».

– Вы играли мной.

– Играл, – не стал отрицать дед. – Но теперь я честен. Тебе нужна Сила – и я тебе ее дам.

«И права отказываться, кажется, у меня все равно нет. Теперь, когда я уже и так согласился на все». Чувствуя, что совершает ошибку, Гайвен сказал:

– Хорошо, я готов. Что мне делать, сударь?

– Просто протяни руку – и коснись моей.

Шэграл был сдержан, на вид почти умиротворен – и все же чувствовалось, насколько сквозь эту маску он сам поддается волнению. Сдерживая дрожь, Гайвен Ретвальд, чувствуя, что его прежней жизни и, может быть, ему самому приходит конец, протянул вперед раскрытую ладонь. Сухие пальцы Повелителя Бурь обхватили его запястье и сжали.

А затем и впрямь будто целый мир обрушился на него.

Имена народов, которых более нет. Слова языков, что навеки людьми забыты. Судьбы государств, от которых не осталось даже надписей на истершихся старых картах. Секреты владения оружием – таким, какое еще не скоро увидит вновь белый свет. Секреты фехтовального мастерства – и с подобными приемами не смогли бы справиться даже лучшие из военных инструкторов Иберленского королевства.

И магия. Куда больше магии, чем можно было осмыслить. Приемы и навыки, заклинания и плетения чар, теория и практика волшебства, и понимание самой его сути. Управление огнем и ветром, жарой и холодом, льдом, и морозом, и пеплом. Умение убить человека, даже не касаясь его. Умение исцелять худшие раны. Умение подчинять чужую волю себе, ломая ее без остатка. Умение говорить с духами, призывать силы, шагать за пределы реальности.

И еще, и еще, и еще.

Гайвен зажмурился, упал на колени, подавил в себе крик. Знания продолжали сотрясать его, и он чувствовал, что едва может их все воспринять. Вместе с навыками чародейства пришла память – и эта память вторглась в его личность, изменяя и подменяя ее. Дела его предка, мысли его предка, его мечты и страхи.

«В каком-то смысле мы действительно будем теперь вместе, мой внук».

Вся жизнь Шэграла Крадхейка, длиной в более чем две тысячи лет, раскинулась теперь перед мысленным взором его праправнука. Детство, проведенное еще в старом мире, под сенью величия Империи Света. Катастрофа, едва не отправившая к праотцам весь подлунный мир. Последовавшее затем возрождение человечества – его возвращение к временам, что назывались в книгах по истории средневековыми. Служение идеалам отца, затем – собственным идеалам. Безрассудный младший брат, испортивший все.

Война Смутных Лет. Беседа в круге менгиров, что звался Стоунхендж и пережил все бури минувших лет. Схватка на холме Дрейведен. Два противника, Дэглан Кардан и собственный родич, одержавшие верх. Возвращение в Волшебную Страну, насмешки, позор, презрение от собственных недавних соратников. Тех немногих из них, кто выжил. Суд за прерванные жизни остальных. Унизительный приговор – милосердный, щадящий, оставляющий жизнь и свободу, даже замок, но лишающий рангов и положения при дворе.

Долгие годы кропотливого составления нового плана.

Теперь Гайвен Ретвальд знал, что ему делать, ибо все планы деда оказались раскрыты ему – и он сам принял эти планы сутью своей души и разделил их. Он уже едва мог сказать, где заканчивается личность Шэграла Крадхейка и начинается его собственная – настолько они перемешались, слившись почти воедино. Он уже не мог сказать, кем является сам – темным фэйри, обретшим наконец новое тело и новую жизнь, или собственным смертным потомком. Воспоминания теснились, танцевали, звенели, вспыхивали и тут же блекли. Понимание сложности предстоящей задачи звенело набатом. Страха, впрочем, не было. Были уверенность и сила. Все сомнения сгорели дотла – тысячу лет назад в бою с Эйданом Айтверном, на давнем суде в Звездной Башне, в конце мая на Горелых Холмах и минувшим вечером под сводами Тимлейнской крепости. Две жизни сцепились и переплелись, как змеи.