Давид кивнул:

– Он был основоположником древнего учения о равных по своему могуществу царствах – света и тьмы. И о том, что исход битвы между ними еще не предрешен.

Старуха едва заметно улыбнулась:

– Вот именно: не предрешен! Род Риваллей берет начало от латинянина патрицианского рода – Ромула Валериуса. Ромул Валериус был учеником Мани, он странствовал полжизни по Востоку. И по Африке. И там, взяв себе другое имя – Каир, основал город и создал учение. Впоследствии оно вошло в Великую книгу ересей. Ромул Валериус пошел куда дальше Мани. В своем учении Ромул проповедовал ни больше ни меньше, как сговор с дьяволом.

– И где же… этот город?

– На южной границе Египта. Этот город существует и поныне. Имя ему – Аль-Шабат. Когда-то в пустыне Каир встретил князя Тьмы в образе женщины. Экзерсисы называют такое порождение суккубом. И тогда же Каир стал его слугой. Но и это еще не все. Главное предание нашего рода таково: Гаустин Ривалль и Каир – один дух. И Каир был не первым его воплощением! Он приходит на землю уже тысячелетия. Вопреки всем законам Божеским, этот дух рождается на свет заново, вновь и вновь является в этот мир, и в каждом новом рождении своем становится сильнее, могущественнее. Всякий раз ему дается надежда стать иным, и всякий раз на земле его сопровождает ангел, способный обратить этот дух в иную веру, но он не желает того!

– Но что же он ищет, ваш предок?..

– Этого я знать не могу, – старуха покачала головой. – Есть разве что предположение – тонкая нить, протянувшаяся через века, переходившая с пергамента на пергамент, из уст в уста. Предание гласит, будто бы он ищет то, «что ему принадлежит по праву», господин Гедеон, – она обернулась к собеседнику, – и что сделает его непобедимым – и на земле, и на небе.

Держа бокал в высохшей руке, графиня благоговейно застыла. Рубиновое вино ее, горевшее на фоне языков пламени, лизавших дерево в камине, было кровью.

– Я не верю в надежду, молодой человек, – тихо добавила она, – и все же надеюсь, что этот дух изменит свой путь.

Давид все сильнее чувствовал, что вторгся во что-то чужое и враждебное ему. Теперь ему хотелось одного – убраться из этого логова поскорее, и никогда сюда не возвращаться. Забыть о самом существовании города Квентин-Жер, о развалинах древнего поместья Риваллей.

Но был последний вопрос, и он не мог уйти, не задав его.

– Огастиона Баратрана нет. Простите меня за дерзость, графиня, но кто после вашей смерти станет хозяином ворона? Кто подбросит дров в костер затухающей легенды?

– Вы все еще думаете, что это легенда? – сухо усмехнувшись, спросила графиня. Вздохнув, она покачала головой. – Есть такой огонь, молодой человек, что горит не от сучьев и поленьев!.. Кербер сам отыщет себе хозяина, господин Гедеон. Сам!.. А теперь прощайте, вряд ли мы с вами когда-нибудь еще увидимся.

Аудиенция окончена? – пусть будет так.

– Прощайте, сударыня, – допив вино и встав, поклонился Давид.

Череда темных коридоров пронеслась мимо него мгновенно. Когда он переходил двор замка, то взглянул наверх. В одном из окон он увидел белое лицо старухи, ее плечи, укрытые мехом, стянутый на шее старомодный воротник. За спиной последней из Риваллей стоял ее верный пес – Бальбин Раорт.

Заночевав в гостинице Квентин-Жера, на следующий день Давид отыскал в городе охотничью лавку, где приобрел великолепную автоматическую винтовку с пятью патронами в магазине. Прикупив дюжину пачек патронов и пять лишних магазинов, он вернулся в гостиницу.

Вечером того же дня Давид получил от вокзальных служащих необходимую информацию: пара стариков, бравшие у начальника станции под залог бричку, сели на поезд и отбыли из Квентин-Жера. А не было ли с ними птицы? Птицы? Да-да, именно, птицы – черного ворона. Может быть, в клетке? В руках? Или, возможно, кто-то из стариков, скажем, женщина, несла его на плече?

Никаких птиц!

Утром следующего дня все тот же возница вез щедрого на деньги историка обратно в поместье Валла-Бон. «Ворон решили пострелять?» – увидев его с ружьем, спросил возница. «Точно», – ответил Давид. «И то правильно – развелось их там, не убудет!»

Дорога вела по уже знакомым местам. Давид отлично помнил все, что попадалось его взгляду.

Трясясь в бричке, Давид время от времени спрашивал себя, а стоило ли пускаться в эту авантюру? Такой поступок, скорее, был бы под стать человеку безрассудному. Но он успокаивал себя: были и почище авантюры в его жизни!

Когда с дороги они увидели замок с единственно уцелевшей башней Черного Рыцаря, то услышали и воронью брань.

Скоро, расчехлив ружье, Давид направился к руинам. Карманы его плаща были набиты патронами, там же дожидались своей очереди пять полных магазинов.

Воронье по-прежнему бесновалось над своей Рощей – по ту сторону замка. Немалое количество птиц кружило и над ближним лесом.

Двадцать минут Давид колесил по сумрачным коридорам, кое-где располосованным бледными солнечными лучами, и где зеленая пыль, попадая в их свет, золотилась. Той птицы, которую искал Давид, не было. И наверняка, не должно было быть. Она убралась восвояси – пустилась по своим дорогам, в свое небо.

Вот и коридор, где его поджидала графиня, вот и окно на том его конце… В проеме, как и день назад, сидел ворон. Нахохлившись, он следил за путешественником. Давид не верил своим глазам, но так – было!

Черный ворон точно поджидал его тут…

Давид осторожно снял винтовку с плеча. Он все выполнял размеренно, боясь чем-нибудь спугнуть Кербера. Подтянул затвор, не торопясь, вскинул ружье, упер приклад в правое плечо. Сердце шалило, и было от чего. Ноздри раздувались от ощущения добычи и почти достигнутой цели. Сколько лет он ждал этой минуты! Да что там – мгновения! Давид прицелился в самую середину черного птичьего туловища и… нажал на спуск. Выстрел оглушил его.

Давид был уверен – птицу отбросило пулей в окно!..

Но – нет! Это только показалось ему. Ворон обманул его, надул как мальчишку. Сам же, вспорхнув, плавно спикировал в коридор, открывавшийся справа.

Быстрым шагом, сбиваясь на бег, Давид бросился следом. Проходя мимо окна, он выглянул на улицу. От его выстрела птичьи вопли над Вороньей Рощей стали куда громче, заразительнее, тревожнее…

Еще два коридора, ведущие наверх, остались позади…

И вновь ворон сидел в проеме окна. Он смотрел на того, кто стоял с оружием в руках – через коридор – как раз напротив него. Птица точно говорила гостю древнего замка: «А вы шутник, господин Гедеон. Всегда подозревал это!..»

– Кербер! – не выдержав, крикнул Давид. – Скажи мне что-нибудь, подай голос, чертова птица! Ну же!

И не дождавшись ответа, вскинул ружье и выстрелил. Но почти одновременно с выстрелом густая черная тень вновь вспорхнула с камня и скрылась еще за одним поворотом коридора.