Кеман выскользнул из погруженного в темноту шатра, пробрался через лагерь, неслышно, как кот, перебегая из тени в тень с проворством хищного зверя. Луны сегодня не было — и это очень кстати. На улице — никого: взбудораженные люди сидели у себя в шатрах, обсуждая сегодняшние события.

Кеману было немного жаль их. Железный Народ привык во всем подчиняться обычаям, а сегодня случилось много такого, что не укладывалось ни в какие рамки обычаев. Должно быть, они сейчас так же растеряны, как если бы проснулись на леднике, на горной вершине или посреди моря.

Ну да, не каждый день у тебя над головой дерется пара драконов. А потом они увидели, как оба дракона обернулись людьми — и к тому же один из них оказался старым знакомым! А потом обнаружилось, что твой военный вождь был в заговоре со вторым драконом и собирался втянуть тебя в войну с демонами, а твой жрец был в заговоре с первым и хочет теперь вступить с демонами в союз. Бедолаги… Неудивительно, что шатры гудели от голосов, и голоса по большей части были сердитые…

«И все же, кажется, Дирик сумел их убедить. Если бы Шана прямо попросила его оказать помощь в борьбе с эльфами, проблем было бы больше, но, думаю, в нынешних обстоятельствах Дирик сумеет успокоить своих людей».

А самому Кеману теперь придется поставить перед выбором Дору. Не хотелось ему делать это так скоро, но что остается?

«Ей придется выбирать: вернуться в свое Логово или…» Или что? Отправиться с ним?

Но что ему оставалось?

«С ее помощью мы сможем быстро добраться до Цитадели. Шейрена достаточно легкая, чтобы Каламадеа смог нести ее вместе с Лоррином. Но без Доры… Без Доры все равно придется несколько раз летать туда-обратно, потому что я двоих зараз долго нести не смогу. Это займет много времени, а времени нет…» И потом, так или иначе, поутру им шестерым придется покинуть лагерь. А Доре все равно рано или поздно пришлось бы открыться — так почему бы не теперь? Нельзя же вечно прятаться!

Он остановился рядом со стадом и принялся осторожно нащупывать присутствие Доры.

«Я тут. На краю стада».

Ну что ж, скрываться ему больше не надо. И объяснять пастухам, что он тут делает, Кеман тоже не собирался. Он медленно сменил облик. Из-за усталости это далось довольно болезненно. Кеман тяжело поднялся в воздух.

Мышцы болели, суставы похрустывали.

Мгновением позже Дора присоединилась к нему. Они молча полетели дальше вместе. Дора направилась к невысоким холмам за лагерем.

К изумлению и радости Кемана, у нее там было припасено несколько свежеубитых оленей. Драконица терпеливо ждала, пока Кеман утолял голод.

— Уф-ф! — сказал он, когда наконец наелся настолько, что уже мог соображать. — Это было очень кстати. Спасибо.

— Я знаю, — серьезно ответила Дора. — Кеман, я.., я даже не знала, что думать, когда увидела эту чужую драконицу! А когда она заговорила.., и вы начали драться.., я так тревожилась за тебя!

Она говорила с запинкой, словно не меньше Кемана боялась высказать свои чувства.

— Я хотела тебе помочь, — продолжала она, — но не знала, как.

— Ты ничего не смогла бы сделать, — коротко ответил Кеман. — Мне кажется, Мире недолюбливала меня с самого детства. И это переросло в ненависть задолго до того, как мы с тобой встретились. Что бы ты ни сделала, это лишь оттянуло бы неизбежную развязку.

— О-о… — Дора сникла. — Все, что я могла придумать, — это что ты, наверно, проголодаешься…

— Да, я был очень голоден. Спасибо тебе.

Кеман присел на задние лапы, думая, что сказать теперь. Ну что ж, лучше выложить все сразу…

— Завтра мы улетаем.

Дора вскинула голову, глаза ее расширились.

— Это из-за того, что сказала твоя сестра? Про эльфов и про твоих друзей-волшебников?

— Врать ей было незачем, а правда ей была очень даже выгодна. Так что следует предположить, что она сказала правду, — ответил Кеман. — Нам надо вернуться. Шане следует разобраться с волшебниками, на случай, если эльфы все же нападут. А Лоррин и Рена думают, что смогут посеять раздор в рядах эльфов. Но времени у нас мало.

— Значит, ты улетаешь… — Вид у Доры был такой, словно она раскусила что-то горькое. — Я обещала помочь тебе бежать, но ты, похоже, больше не нуждаешься в моей помощи…

Неужели ее тревожит только это?

— Нуждаюсь. И больше чем когда бы то ни было, — сказал Кеман. — Если ты согласишься нам помочь и позволишь Шане лететь на тебе, мы сможем добраться куда быстрее. А без тебя нам с Каламадеа придется возвращаться несколько раз.

Дора посмотрела в глаза Кеману.

— Ты хочешь, чтобы я.., ты просишь меня выдать себя?

Кеман кивнул.

— Дора, тебе все равно придется это сделать рано или поздно. Иначе ты можешь прямо сразу возвращаться домой. А какой смысл? Я все равно расскажу про вас в своем Логове. И наши драконы отправятся вас разыскивать. И ты ведь тоже расскажешь своим про то, что здесь, на севере, есть другие Логова! Рано или поздно нашим Родам все равно придется встретиться. Так что покажешься ты моим друзьям или нет, это уже ничего не изменит.

Но Дора выглядела смущенной.

— Наши законы запрещают нам показываться двуногим в своем истинном обличье!

Кеман фыркнул.

— Мои двуногие все равно уже знают, кто мы такие.

А что касается Железного Народа, тут за нас обо всем позаботилась Мире. Как говорят мои двуногие друзья, что толку запирать конюшню, когда лошадь сбежала? Так что твое появление ничего не изменит.

Дора вздохнула.

— Я говорила, что хочу помочь тебе…

— Но не моим друзьям?

Она кивнула.

— Ничего не могу поделать, — призналась она. — Очень трудно думать о них как о разумных существах.

— Ну надо же когда-то начать! — мягко возразил Кеман. — А то будешь как эльфы, которые не считают разумными существами никого, кроме себя. Или как Мире, которая ко всему, что не есть дракон, относится как к своей законной добыче.

— Нет, я не хочу быть такой, как они! — запротестовала Дора, дернула шкурой и отвернулась. — Особенно такой, как твоя сестра…

— Тогда помоги нам, Дора, — сказал Кеман. Голос его внезапно сделался усталым. Нет, не умеет он убеждать.

Куда ему до Шаны… Или до Лоррина. — Не мне, а нам, нам всем.

Драконица по-прежнему смотрела в сторону.

— Мне надо это обдумать, — медленно произнесла она. — Пока больше ничего сказать не могу.

— Ладно, — вздохнул Кеман. Больше тут говорить не о чем. Не может же он принудить ее силой! Он мог бы сказать ей, что она ему очень, очень нравится — но это тоже было бы своего рода принуждением, и прибегать к нему Кеману не хотелось.