Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уверена, Сет помнит все, что с ним когда-либо происходило. Как же я была слепа. Она никогда не любила Азраэля. Все, что Энола делала для него, лишь следствие чувства вины. Может, он давно все понял и не сопротивлялся, поскольку не знал, как иначе помочь ей? Все они жили с чувством вины, каждый по-своему. Кто я такая, чтобы судить?
– Я ничего не расскажу, – снова обещаю я, и мы идем вперед. Возвращаюсь с ней на кухню, которая к тому моменту опустела. – Но нам нужно поговорить о том, почему я видела эти образы.
Немного придя в себя, Энола кивает и достает из холодильника бутылку белого вина.
– Я хочу перед тобой извиниться, – медленно произносит она. – С самого начала я грубо себя с тобой вела, а когда появился Сет… что ж… это выбило меня из колеи.
От такого преуменьшения я заливаюсь смехом.
– Ты была просто невыносима.
– Знаю. Мне правда очень жаль, а насчет Пикстон-Парка… я очень разозлилась. – Чересчур резким движением пери наливает вино в бокал, и оно выплескивается через край. Энола делает глубокий вдох. – Разозлилась на себя, поскольку по-прежнему его любила и заревновала, когда вы сидели рядышком и выглядели по-настоящему близкими. Сет никогда не видел во мне женщину. Я это знала, но не могла ничего поделать со своими чувствами.
Усевшись на кухонный диванчик, я вся превращаюсь в слух. Кажется, Эноле становится легче от возможности наконец поделиться с кем-то.
– Выпей вина, – говорю я. – Хватит прислуживать Сету. От этого совесть не станет тебя меньше грызть.
– Ты права, – морщится она, а затем подносит бокал к губам и выпивает вино до дна. – Это никогда не пройдет, так ведь? Что бы я ни делала.
– Честно говоря, не знаю, – пожимаю плечами. – Что было, то было, и в войнах ты не виновата. Ты хотела спасти братьев. За это тебя не осудит никто из друзей. Будь с ними откровенна. Это твой долг перед самой собой. Поговори с ними. Они поймут.
Энола наливает себе еще один бокал.
– Из-за меня Аз потерял Нейт, а другие наши друзья, которые помогали уносить регалии, погибли. Не расскажи я братьям о плане, все они остались бы живы.
Пусть и понимаю ее эмоции, избавить пери от груза вины я не в силах.
– Без обуявшей Осириса жажды власти ничего не случилось бы. Если кто и виноват, то он, Исида и Исрафил. Атлантида затонула бы так или иначе.
Спрашиваю себя, как бы все повернулось, не останься Нейт на острове. Аз все равно появился бы в Пикстон-Парке? Наверное. Вот только мы никогда не сошлись бы. Лучше мне так дотошно не анализировать свои эмоции при мысли об этом, ведь Нейт явно пережила кое-что пострашнее. Каково ей было остаться одной и тяжелораненой? Она рассчитывала, что Азраэль вернется, а потом Атлантида затонула.
Энола вновь делает глоток.
– Я знаю, что на самом деле виноват Осирис. Сейчас знаю. Но тогда мы поверили в его ложь. Это из-за нас Сет так страдал.
– Прекрати! – прикрикиваю, ударяя раскрытой ладонью по столу. – Сет был взрослым мужчиной. Он принимал свои решения, а вы – свои. – Энола испуганно смотрит на меня. – Ты определяешь свою жизнь, а он – свою. Он мог подчиниться. Мог положиться на то, что однажды другие аристои раскусят Осириса. Ты присоединилась к Азраэлю, а не к нему, как твои братья. Ты была вольна принять такое решение. Наши решения бывают правильными и неправильными. Самое главное – вообще их принимать.
После моего взрыва пери ненадолго замолкает, задумчиво крутя в пальцах бокал.
– Ты права, – говорит она чуть позже. – Во всем. Странно, что я так долго живу в твоем мире и не познакомилась почти ни с кем из людей. Мы никогда не пытались с вами подружиться. – Она тихо смеется. – Аз и Гор пытались, конечно.
Представив себе, какого рода дружбу она имеет в виду, морщусь.
– Такими воспоминаниями со мной делиться не обязательно.
– Не буду, – ухмыляется она. – Знаешь, когда я решила простить Сета?
Отрицательно качаю головой.
– После того как увидела, что ты простила Азраэлю его вранье насчет Малакая. Очень великодушно с твоей стороны.
Смутившись, я пожимаю плечами.
– Я поняла мотивы Азраэля и смирилась с тем, что Малакай, а не я, должен был выбирать, уходить ему или нет.
– Возможно, я всегда злилась на братьев, потому что они бросили меня одну. Однако они мертвы, а Сет жив. Пусть его и отправили в ссылку, но я все равно не могла его ненавидеть. Я ни на секунду не поверила, будто он убил тебя из чистой злобы и жажды власти. – Улыбнувшись, Энола неожиданно становится похожа на юную девушку из воспоминания, которая добродушно переругивалась с братьями.
Мое мертвое сердце сжимается от внезапно охватившей невыносимой тоски по Малакаю. Это вполне объясняет, почему после моего обращения Энола заняла его сторону.
– У тебя есть идеи, почему я увидела твои воспоминания?
– Скорее всего, какой-то вампирский дар, поэтому лучше спросить об этом Юну. Она так не умеет, да?
Я поднимаюсь.
– Не знаю. Она никогда ни о чем подобном не говорила.
Допив вино, Энола ставит бокал в мойку.
– Расскажи Азраэлю. Он должен об этом знать.
– Он меня избегает, – признаюсь я.
– Нет, не избегает. Просто старается не наброситься на тебя. – Пери качает головой. – Все в доме это заметили, поэтому во время трапез между вами каждый раз кто-нибудь сидит. Парень скоро свихнется из-за невозможности к тебе прикасаться. Я рада, что Гора здесь нет. Иначе он дразнил бы Азраэля за грязные мысли. При всех, конечно же. А есть детали, которые я ни в коем случае не желаю знать о своих друзьях.
Сомневаюсь, что после стольких тысячелетий между ними осталось много секретов.
– Ну хватит, – со смехом качаю головой. – Все, до меня уже дошло. Пойду к нему.
– Хорошо. – Пери достает из шкафчика чистый бокал и наливает в него вино. – А я, хоть и опасаюсь, что ты будешь меня презирать, все-таки отнесу Сету бокал вина.
– Я тебя не презираю. Это твое решение, забыла?
Не давая себе задуматься о том, насколько разумно оставаться с Азраэлем наедине, отправляюсь искать его. Обнаруживаю вовсе не в его комнате, а в гостиной с Саймоном. Парни играют в шахматы. Когда я переступаю порог, оба поднимают головы. Азраэль окидывает меня взглядом с головы до ног, заставляя тело покрыться мурашками
