Схватил меч, выбежал в коридор и встал как вкопанный. Двери загораживал массивный дубовый шкаф.

– Аухаг!

Повар появился словно дух.

– Оттаскиваем! – Аэрин ухватился за угол мебели и попытался сдвинуть с места. Впустую. – Не стой так, человече! Помоги мне!

Несмотря на свои шестьдесят, Аухаг потупился, словно маленький мальчик.

– Нет, господин… Там смерть…

Купец уперся ногой в стену и дернул – так, что потемнело у него в глазах. Шкаф стоял как вмурованный. И как они его сюда дотащили?

– Двигайся, сто демонов тебя раздери! Аухаг!

У повара в глазах стояли слезы.

– Нет, господин. Я похоронил вашего отца, не хочу – и вас. Там бандиты. Смерть.

– Ты!.. – Аэрин дернулся, словно безумец, свистнул мечом, задержав клинок в волоске от горла мужчины. – Там мой сын!

– Милосердная госпожа!

Голос Элланды подействовал на него словно ведро холодной воды. Он прыгнул в ее сторону, опасаясь худшего: жены, лежащей со стрелой в груди, выломанной решетки, бандитов, что вскакивают внутрь.

Она стояла подле окна в его комнате, глядя на двор. В два прыжка он оказался рядом, готовый повалить на землю, заслонить от стрел, оттянуть в безопасное место. Встал у окна и окаменел.

В ворота въезжало существо из страшнейших его кошмаров. На черном, покрытом не то шерстью, не то перьями скакуне сидел мужчина футов восьми роста. Правую половину его тела словно ободрали от кожи: была она обгоревшая и источенная червями. В глубокой красной глазнице взблескивал черный неподвижный глаз. Зубы щерились в пародии на усмешку. Из обрубка правой руки торчало несколько крюков, ножей и лезвий, испятнанных чем-то красным и липким.

Всадник взглянул в сторону стоящего подле конюшен дома для возниц и слуг, где, похоже, бандиты встретили отчаянное сопротивление. Несколько ощетинившихся стрелами бандитов лежали перед конюшней, несколько – отползали прочь. Каменные стены и узкие окна давали защитникам решительное превосходство. Хотя бандиты и открыли уже конюшни, им не удалось запрячь в фургоны ни единого животного. Да и на втором этаже, где спали молодежь и конюхи, также забаррикадировалась группка отчаянных голов. Нападение явно шло не так, как было задумано.

До этого вот момента.

Едва только ужасающий всадник появился на площади, дождь острых стрел словно ножом обрезало. На несколько ударов сердца во дворе все замерло.

Потом к чудовищу подошел кто-то из бандитов, ведя дергающуюся маленькую фигурку.

– Ох…

Аэрин почувствовал, как к горлу его подкатывается комок желчи. Элланда схватилась за решетку в окне, словно намеревалась ее вырвать. Узорные стальные лозы окрасились багряным.

– Ох, Эраф.

Только это. Ни крика, ни плача, ни воя. Он бы предпочел наоборот.

Сидящая на коне тварь ухватила мальчугана за плечо и без труда притянула его на высоту собственного лица. Эраф перестал дергаться. С этого расстояния Аэрин заметил, что штаны мальчишки спереди расцвели темным, влажным пятном. Не удивился.

Острия и крюки ужасающего протеза приближались к лицу ребенка.

– Не-е-е-ет!

Какой-то частью разума купец удивился, услыхав свой крик. Слишком уж звериным он оказался. Куда подевались пятьдесят поколений культурных и цивилизованных предков?

Он знал – куда. Они стояли за его спиной и тоже выли в ночь.

– Не-е-ет!!!

Монстр медленно повернул голову и взглянул ему в глаза. Беспечность, презрение, ненависть. Тварь встряхнула мальчишкой, словно тряпичной куклой, замахнулась крюками.

Две вещи произошли едва ли не одновременно.

Первой был крик, еще более пронзительный, нежели вопль Аэрина, боевой, от которого кони становились дыбом, а люди утрачивали желание сражаться:

– Ки-и-ийах! Дара Иссарам!

Второй же была фигура, что волшебным образом, невероятным прыжком из тьмы, оказалась на конском хребте, за спиною демонического всадника. Два меча ударили одновременно. Один рубанул по правой руке, сразу над локтем, второй плавно вошел в спину чудовища. Заканчивавшийся крюками обрубок взлетел в воздух, кувыркнувшись пару раз, и… упал на землю обыкновенным мужским предплечьем, с ладонью, все еще судорожно сжатой на искривленном куске железа.

Сам всадник также внезапно изменился. Сжался, уменьшился, сделался невысоким лысеющим мужчиной в испятнанном кафтане, да и сидел он не на адском скакуне, а на обычном, хотя и знатных статей, жеребчике.

Вся метаморфоза заняла не больше двух ударов сердца. Йатех вскинул меч и нанес последний удар. Голова мужчины полетела с плеч – за ней тянулась полоска багряных капель – и упала рядом с рукою. Превосходный удар. Как и прыжок с конского крупа, и подхватывание валящегося на землю мальчишки.

Однако Аэрин был не в настроении удивляться умениям иссара. В нескольких словах выразил свои чувства: ужас, ненависть, шок и облегчение:

– Козлом дранный чародей! Они напали на мой дом с каким-то херовым, козлом дранным недоученным чародеем!

И в этот момент Элланда наконец-то потеряла сознание.

Он подхватил ее и осторожно положил под стеной, в самом безопасном месте. Вернувшись к окну, подхватил бакхенский, изогнутый по моде кочевников лук и колчан. Он не считал себя хорошим лучником, но с расстояния в двадцать шагов наверняка не мог промахиваться слишком часто. Его люди тоже пришли в себя. На бандитов вновь посыпались стрелы. Растерянные, деморализованные смертью мага всадники крутились по двору, словно стайка цыплят.

К огромному своему облегчению, Аэрин нигде не видел Эрафа. Скорее всего, Йатех увлек его в безопасное место.

Он натянул лук и прицелился в мчащегося по кругу, визжащего бандита в красной вышиванке. Задержал дыхание и спустил тетиву. Всадник вскинул вверх руки и со стрелой, до середины вошедшей в его правый бок, свалился с лошади.

Неплохо для первого выстрела.

Потом Аэрин заметил, как разбойники по одному, по двое покидают выломанные ворота и исчезают в темноте. Пришло время помочь остальной банде принять настолько же верное решение.

Двери помещений для слуг отворились, и выскочило оттуда человек тридцать, вооруженных копьями, сулицами, мечами, топорами, алебардами, гизармами, а то и просто тяжелыми палицами. Вопя словно стая демонов, защитники ринулись на недобитков.

Первые двое, в которых Аэрин опознал наиболее доверенных своих возниц, подскочили к ближайшему разбойнику. Тот не пойми зачем задержался, чтобы сражаться.

Поднял коня на дыбы, завертел мечом. Они кинулись на него с двух сторон, словно борзые, нападающие на медведя. Тот замер на мгновение – этого хватило. Одновременно воткнули ему копья в брюхо, ухватились покрепче за древка, приподняли с седла. На миг он повис в воздухе, воя, как безумец. Потом швырнули тело на землю и кинулись дальше.