Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Резко задираю голову и шокировано смотрю на Воронцова. Его пальцы в этот момент застывают на пуговице у меня на груди, и я уверена, что он сейчас в полной мере ощущает, как бешено начинает колотиться моё сердце.
– Ну а что ты хотела, Инна? – выгибает бровь. – Ты и я, в одном кабинете, зачем-то заперлись. Что ещё по-твоему они должны подумать?
– И ты так просто об этом говоришь? Тебя что, это совсем не беспокоит? – произношу, дрожащим от волнения голосом.
– А почему меня должно это беспокоить? Все и так знают, что ты моя женщина, что ты детей от меня носишь. Или ты считаешь, они первым делом о непорочном зачатии подумали? Конечно, каждый из них считает, что они в твоём животе появились традиционным методом. Я тебе даже больше скажу, – всё ещё не отпуская пуговицу на моей груди, наклоняется к моему уху, едва касаясь его губами и тихо шепчет. – Каждый из них во всех подробностях и не единожды представлял как, где, когда и в каких позах я тебе этих детей сделал.
Горячее дыхание скользит от уха вниз по шее вызывая целый табун мурашек на моей коже. Сердце начинает колотиться как ненормальное. Не в силах справиться с этими ощущениями, я закрываю глаза и, чёрт побери, у меня перед глазами против воли тоже встаёт эта картинка. Та, о которой сейчас говорит босс.
– Ты… ты ужасный, – судорожно сглатываю, не открывая глаз.
– А я-то тут причём? – всё ещё не отстраняясь от моего уха, продолжает застёгивать пуговицы на блузке, спускаясь всё ниже. – Это естественно, Инна. Я – один из владельцев фирмы, ты – моя подчинённая. То,что происходит между нами выходит за рамки нормы. Вполне естественно, что для людей это животрепещущая тема, которую они обсуждают и представляют во всех красках. Человек так устроен. Его возбуждает всё запретное.
“Людей возбуждает всё запретное”. А меня? Меня это тоже возбуждает?
Чувствую, как от этих разговоров, от дыхания босса на моей коже, напряжение внизу живота нарастает всё сильнее, становясь уже просто невыносимым.
Кровь барабанит в висках и… кажется даже между ног. Грудь начинает ныть и бюстгальтер словно становится ещё теснее.
– Перестань, Глеб, – выдавливаю шёпотом, срываясь на хрип. Ощущаю, как от частого дыхания, моя грудь при каждом толчке ударяется об его ладони. – Я… я не хочу об этом говорить…
– Знаешь, Инна, если бы я не знал, что ты беременна, то подумал бы, что ты девственница, – ухмыляется, застёгивая последнюю пуговицу на блузке, после чего, наконец, отходит от меня на шаг.
По коже прокатывает неприятный озноб. Возможно, потому что отойдя, Глеб забрал вместе с собой и тепло своего тела, которое я ощущала, пока он ко мне прижимался.
С силой поджимаю губы, бросая на Воронцова хмурый взгляд. Потому что да, меня задели его последние слова. Не знаю почему, но задели.
– Всё? – спрашиваю резче, чем следует. – Ты можешь теперь открыть дверь.
– Нет, – отрезает.
– Почему нет?
– Потому что ты ещё не сняла колготки.
– Зачем мне их снимать? – обхватываю себя руками, потому что телу, лишившемуся источника тепла, всё ещё некомфортно.
Прямо рядом с дверью раздаются шаги, и я вздрагиваю, боясь, что кто-то сейчас попытается войти в кабинет, то, к счастью неизвестный проходит мимо.
– Затем, что они тебе на живот давят, и я не хочу, чтобы ты в них ходила. В магазин приедем, купим тебе нормального размера.
– А до магазина я что, с голыми ногами поеду? – начинаю злиться. – На дворе осень. Как ты себе это представляешь?
– Мы на машине поедем, так что нормально представляю. Я подгоню прямо ко входу, заскочишь и поедем. А в салоне тепло. Замёрзнуть не успеешь. Это лучше, чем ходить в том что давит.
– Глеб, нет. Я не стану колготки снимать…
– Снимай, Инна! – говорит таким тоном, что мне начинает казаться, он сейчас сам подойдёт и их с меня стянет. – Я не смогу нормально машину вести, я тебе серьёзно говорю. Всё время буду думать о чёртовых колготках, и красной полоске на твоём животе!
* * *
Поверить не могу, что я это сделала… Сидя на переднем сидении, смотрю на свои голые колени, выглядывающие из под подола юбки. Хорошо хоть она длинная и сапоги у меня высокие. От голых ног остаётся только небольшой кусочек. Но мне всё равно не по себе.
Хотя, признаться честно, теперь, когда на живот ничего не давит, чувствую я себя действительно гораздо лучше.
– Может, ты хотя бы намекнёшь, куда мы поедем после магазина? – задаю вопрос, чтобы хоть как-то разбавить молчание, которое продолжается с тех пор, как я под присмотром Воронцова сняла с себя чёртовы колготки. Всё же в одном босс был прав, он ни черта не порядочный мужчина.
Повернув голову, смотрю на хмурое лицо своего шефа. Настроение у него испортилось тоже после того, как я при нём сняла капронки. Хотя, он сам буквально заставил меня это сделать. Клянусь, порой я не понимаю, что творится в голове у этого мужчины…
Мелькает мысль о той женщине, к которой он ездил ночью. Ведь он же ездил к женщине. Я не могу быть уверена в этом на сто процентов, но почему-то подозрения в том, что у Глеба кто-то есть всё сильнее во мне крепчают. Особенно когда я снова начинаю думать о том, почему он так поздно вернулся вчера домой. Что бы кто ни говорил, но деловые переговоры в два часа ночи не проводят!
Да и вообще, он полгода назад с женой развёлся. Ну не может мужчина столько времени обходиться без… естественных нужд. Он молодой, здоровый, привлекательный… Наверняка у него кто-то есть. Хотя бы для физиологии. Вот к этой “кому-то” он ночью и ездил…
Интересно, а она в курсе, что он смотрит на другую, когда та колготки снимает?! Да и вообще, о том, что у него в доме живёт другая женщина? Или у них не настолько серьёзные взаимоотношения, чтобы её это волновало?
– Ты во мне сейчас дырку просверлишь, – низкий голос заставляет меня вынырнуть из размышлений.
– Ты на мой вопрос не ответил, вот
