Тем временем в тылу по-прежнему царило единодушие и примирение. «Можно сказать, что в течение первых месяцев войны в России не было „внутренней политики“, – писал Ольденбург. – Царило общее единодушное желание победы. Ждали скорой развязки, и все спорные вопросы естественно откладывали до окончания войны. Армия и ее вожди пользовались огромной популярностью. На общем ходе жизни „тыла“ война отражалась сравнительно мало… В высших учебных заведениях шли занятия, театры и кинематографы были переполнены, промышленность и торговля, так или иначе, приспосабливались к новым условиям, получившимся вследствие закрытия всех главных границ»[44].

В этих условиях прошедшая в начале ноября в Озерках конференция большевиков, принявшая воззвание к студентам, многим показалась «гласом вопиющего в пустыне». «Великие идеи панславизма и освобождения народов из-под власти Германии и Австрии и покорение их под властью русской нагайки явно мерзостны и гнусны, – говорилось в нем. – Организуйте массы. Подготовляйте их к революции. Время не терпит. Близок день. Вспомните, что было после Русско-японской войны». Впрочем, даже оптимисты стали понимать, что к концу 1914 года уже стали «воскресать старые настроения». Сергей Витте незадолго до своей смерти 27 февраля 1915 года также высказался за прекращение войны и предсказал великие бедствия в случае ее продолжения. Кроме того, впервые появились слухи, что некие «правые круги» при дворе хотят сепаратного мира. Потом эти «сведения» о «сепаратниках», «изменниках», «предателях» и прочих «темных силах» будут только расти, как снежный ком.

Но большинство по-прежнему было настроено оптимистически. «Прими, великий государь, земной поклон народа твоего! – заявил Михаил Родзянко на январском заседании Госдумы. – Народ твой твердо верит, что отныне былому горю положен навеки прочный конец!» Другие депутаты хвалили сухой закон, который якобы вызвал в стране «одобрение всех», и всерьез мечтали о Царьграде. Благо и турки сами в войну вступили, теперь захватить у них Стамбул – святое дело! «Все отчетливее обрисовывается перед нами светлое историческое будущее России, там, на берегах моря, у стен Царьграда», – пафосно кричал И. Л. Горемыкин.

И последующие события только подогрели эти иллюзии!

9 марта 1915 года русские войска после многомесячной осады наконец овладели крепостью Перемышль. К австрийской твердыне передовые части подошли еще в сентябре 1914-го, после чего стали готовиться к штурму. Перемышльская крепость состояла из восьми секторов обороны. Первые два включали внутренний обвод протяженностью 15 километров и радиусом 6 километров. Всего в рамках внутреннего обвода крепости было возведено 18 фортов и 4 батареи. Внешний обвод крепости общей протяженностью 45 километров подразделялся на шесть секторов обороны в составе 15 главных и 29 вспомогательных фортов. Между фортами размещались 25 артиллерийских батарей. Осада растянулась на полгода и стала одним из крупнейших сражений такого рода во время Первой мировой войны.

«Вчера в седьмом часу вечера началась большая патриотическая манифестация по случаю важного для России события: падения Перемышля и сдачи его русским войскам, – сообщал „Нижегородский листок“. – Инициативу в деле устройства манифестации взяли на себя семинаристы. Они достали портрет Государя Императора и более десятка национальных флагов. С флагами и портретом они двинулись от семинарии по Благовещенской площади на Большую Покровку». Поначалу в шествии участвовало около трехсот человек, затем к толпе присоединилось еще около тысячи прохожих. Дойдя до Малой Покровки, где город в те времена, по сути, заканчивался, радостный народ развернулся и двинулся обратно к Благовещенской площади (ныне Минина и Пожарского). По дороге к манифестантам стихийно присоединилось еще несколько тысяч нижегородцев.

Весть о падении Перемышля, дополненная запахом начавшейся весны, буквально опьянила город, будто речь шла о взятии Вены или Берлина. Казалось, для русского солдата – чудо-богатыря – теперь нет ничего невозможного и победа Антанты близка. «Центральная группа манифестации с портретом Государя Императора и флагами вошла в Александровский сквер, где у пьедестала памятника Императору Александру II хор в несколько тысяч человек исполнил „Боже, Царя храни“ и затем торжественно с большим благоговением пропел несколько раз „Вечную память“ героям, павшим на полях брани, – писал „Нижегородский листок“. – Этот момент манифестации был самым сильным. Толпа манифестантов была захвачена одним настроением – чувством великого преклонения перед памятью героев, отдавших свою жизнь за родину».

Далее народ отправился в кремль, к Аракчеевскому корпусу, по пути остановившись возле квартиры директора этого военного учебного заведения генерал-лейтенанта Л. П. Жилинского[45]. Там толпа пропела песню «Спаси, Господи, люди твоя».

«На крыльцо вышел генерал-лейтенант Л. П. Жилинский и сказал с большим подъемом речь, – писала газета.

– Господа! Я рад, что вы пришли ко мне поделиться общей радостью по случаю сдачи первоклассной крепости Перемышль. Эта австрийская крепость удерживала много наших войск. Теперь они будут направлены по тем путям, которыми поведет их Верховный Главнокомандующий. Далее Л. П. Жилинский указал на громадное моральное значение взятия этой крепости и закончил провозглашением „ура“ Верховному Главнокомандующему великому князю Николаю Николаевичу, верховному вождю армии Государю императору и чудо-богатырю русскому солдату. Громовое „ура“ раздалось в ответ на эту речь.

Затем Л. П. Жилинский предложил исполнить народный гимн. Толпа стройно пропела „Боже, царя храни“. Л. П. Жилинский сказал еще одно краткое слово, восхваляя храбрость русского солдата, который победит и австрийца и германца».

На следующий день состоялось экстренное заседание Нижегородской городской думы, на котором под крики «Ура!» и пение «Боже, царя храни!» была принята верноподданническая телеграмма государю: «Вознеся Всевышнему горячие молитвы о здравии Вашего Императорского Величества по случаю радостного известия о взятии Перемышля – последнего оплота Галиции, нижегородская городская Дума в сегодняшнем очередном своем собрании просила повергнуть к стопам Вашего Императорского Величества свои верноподданнические чувства и сердечные пожелания новых успехов нашим славным, доблестным, геройским войскам».

Ну а 23 марта жители Петрограда (вскоре после начала войны это «немецкое» название было изменено на русифицированное) увидели невиданное зрелище. По Невскому проспекту маршировали толпы пленных австрийцев, захваченных в Перемышле. Их по приказу главнокомандующего Николая Николаевича специально привезли в столицу на поездах, дабы обыватели могли наглядно видеть (и даже потрогать) свидетельства побед русской армии.