22 апреля вермахт впервые применил на Западном фронте химическое оружие. «Лица и руки людей были глянцевого серо-черного цвета, рты открыты, глаза покрыты свинцовой глазурью, все вокруг металось, кружилось, борясь за жизнь, – писала британская „Таймс“ 30 апреля. – Зрелище было пугающим, все эти ужасные почерневшие лица, стенавшие и молящие о помощи… Воздействие газа заключается в заполнении легких водянистой слизистой жидкостью, которая постепенно заполняет все легкие, происходит удушение, вследствие чего люди умирают в течение одного или двух дней».

Немецкое командование долго готовилось к применению «чудо-оружия», особенно подготовительные работы стали интенсивными, когда война приняла затяжной и позиционный характер. Германскому Генштабу казалось, что устрашающие последствия применения ядовитых газов обратят в бегство англо-французские, а затем и русские войска и позволят переломить ход войны. Немцы остались довольны первым опытом и решили применить химическое оружие на Восточном фронте. Объектом атаки здесь были избраны позиции 2-й русской армии, а конкретно – 14-й Сибирской стрелковой дивизии, оборонявшей участок от устья реки с некрасивым названием Гнида до «безымянной высоты» 45,7. Ей противостояли части немецкого 3-го резервного корпуса, которым и предстояло испытать на русских действие «чудо-оружия».

3-14 мая 1915 года в обстановке строгой секретности вдоль фронта на протяжении 12 километров были установлены газовые батареи, по 10–12 баллонов с фосгеном и хлором каждая, – всего 12 тысяч единиц. Дело в том, что имевшееся тогда химическое оружие представляло собой не выстреливаемые из пушек или сбрасываемые с самолетов боеприпасы, а газовые баллоны, которые предварительно закапывались в грунт напротив траншей противника, а затем приводились в действие дистанционно.

Плотность составила десять батарей на 240 метров фронта! Это был воистину титанический и упорный труд, но солдаты верили, что новое оружие вскоре изменит ход войны в пользу Германии. Когда все было подготовлено, в течение десяти суток немцы выжидали благоприятных метеорологических условий. В это время в войсках вовсю шла пропаганда, что русские войска будут полностью парализованы газами, что хлор не смертелен, а лишь вызывает временную потерю сознания.

Надо сказать, что русское командование могло догадаться о том, что на фронте 14-й дивизии вскоре произойдет что-то необычное. Один из немецких перебежчиков рассказал, что немцы готовят к применению какое-то новое оружие, вероятно газовое. Однако по чисто русской традиции на это никто не обратил внимание, решив, что солдат просто сошел с ума. Показания перебежчика остались без внимания и не были доведены до войск, а наблюдение за окопами противника ничего не дало.

И вот в конце мая метеорологи 3-го резервного корпуса сообщили его командующему генералу Макензену, что ветер принимает нужное направление в сторону русских окопов. Рано утром 18 мая он отдал приказ привести газобаллонные батареи в действие. В 03:20 по московскому времени после короткого обстрела из 105-миллиметровых гаубиц немцы выпустили хлор, открыв одновременно ураганный пулеметный и ружейный огонь по русским окопам и сильный артиллерийский огонь по участку 14-й Сибирской стрелковой дивизии. Вскоре солдаты, находившиеся в передовых окопах, увидели огромное желтое облако, медленно ползшее по земле в их сторону. Однако, опять же в русских традициях, солдаты проявили скорее удивление и любопытство, чем тревогу. А командиры решили, что это всего лишь дымовая завеса. Потому вместо эвакуации было принято решение «усилить передовые линии» и подтянуть резервы.

Около 03:45 облака хлора накрыли окопы, представлявшие собой лабиринт траншей. Только тогда русские солдаты поняли свою роковую ошибку. Люди начали задыхаться, тереть глаза, кашлять, потом падали и умирали в мучениях. Некоторые пытались ползти, но газ стремительно накрывал их и удушал… В 04:00 немцы перешли в наступление по всему фронту 14-й дивизии. На лицах у солдат были желтые маски, придававшие им в сочетании с каской характерной формы необычный, фантастический вид.

Химическая атака вывела из строя около 75% солдат в первой оборонительной полосе, однако, подтянув резервы, русские войска в ожесточенном бою все же смогли отразить немецкие атаки. Бой продолжался в течение всего дня, но 2-й армии, несмотря на огромные потери, все же удалось удержать занимаемые позиции. Что же касается хлора и фосгена, они скопились в низинах, прилегающих к линии фронта, и постепенно рассеивались там. Потери русской армии от действия химического оружия в этот день составили около 9000 человек.

Этот удар, показавший, что романтически начинавшаяся война по жестокости перешла все мыслимые и немыслимые границы, стал предвестником грядущего краха русского фронта. «Подползая, как огромный зверь, германская армия придвигала свои передовые части к русским окопам достаточно близко, чтобы приковать внимание противника и занять эти окопы немедленно по их очищении, – писал генерал Н. Н. Головин. – Затем гигантский зверь подтягивал свой хвост – тяжелую артиллерию. Она занимала позиции, находящиеся за пределами досягаемости для русской полевой артиллерии, и тяжелые орудия начинали осыпать русские окопы градом снарядов… Это продолжалось до тех пор, пока ничего не оставалось от окопов и их защитников. Затем зверь осторожно протягивал лапы – пехотные части, – занимал разрушенные окопы. За это время русский тыл и русская артиллерия подвергались жестокому огню германских тяжелых орудий, тогда как германская полевая артиллерия и пулеметы должны были защищать наступающую пехоту от русских контратак». Ну а крестьяне, составлявшие основу русской армии, воспринимали ужасающий огонь немецких гаубиц как настоящую адскую молотьбу.

Русская же армия внезапно оказалась и без снарядов и без винтовок. Еще недавно собирались вторгаться в Венгрию, и тут выяснилось, что и для обороны ничего не подготовлено! В ночь на 21 мая пал тот самый героически взятый Перемышль, еще недавно казавшийся символом русских побед, а 9 июня и Львов, где совсем недавно торжественно праздновали приезд государя. «Новые губернии» просуществовали всего пару месяцев.

И вот тут-то власти быстро почувствовали, как патриотический аффект и угар может легко смениться с плюса на минус. Уже 27 мая, вскоре после получения известия о падении Перемышля, в Москве начались массовые беспорядки, в которых, по выражению Ольденбурга, «патриотическое негодование сочеталось с революционными и погромными настроениями». Оказалось, что от неистового пения «Боже, царя храни» до революции всего один шаг! Началось все с того, что отдельные инициативные группы общественности стали обходить заводы, фабрики, магазины и частные дома в поисках германских и австрийских подданных. Ну а потом разросшаяся до нескольких тысяч толпа стала попросту крушить все подряд и грабить. В итоге за три дня было разгромлено 475 торговых и промышленных предприятий, пострадало свыше 600 человек с иностранными фамилиями (причем били всех без разбора, в том числе английских и французских подданных), убытки составили 40 миллионов рублей.

Власти и военное командование тоже искали шпионов. Таковыми быстро признали… евреев. Оказывается, именно они, проживая в прифронтовой полосе, «передавали световыми сигналами» немцам и австрийцам через линию фронта секретные сведения (примерно как слуга Бэрримор беглому каторжнику в романе Конан Дойла «Собака Баскервилей») и вообще «поджидали» прихода врага, собирая для него сведения о русской армии.