– Не сейчас…

Кейси вошла в дверь, ее руки были нагружены пакетами с продуктами.

– Эй, два моих самых любимых мужчины в мире в одном месте. Должно быть, это мой счастливый день.

Тео встал, чтобы взять сумки. Она улыбнулась и взъерошила ему волосы. Потом они убирали продукты, слегка пререкаясь все это время, пока я сидел на диване, я улыбался так, что они не могли видеть.

В тот вечер мы ужинали в доме моих родителей, как теперь почти каждый вечер. Оскар, Дена и Таня всегда были приглашены. Я хотел, чтобы мои люди окружали меня как можно чаще.

В самом начале Кейси болтала с Таней, а Дена помогала моим родителям готовить ужин. Оскар украдкой взглянул в сторону кухни и придвинул свой стул поближе к моему. Он потер руки о джинсы, как будто ладони вспотели.

– В чем дело, приятель, – спросил я, – ты попал в немилость к Дене?

Улыбка промелькнула на его губах и снова исчезла.

– Нет, но я могу попасть, если не сделаю все правильно, – он надул щеки и сказал: – Я собираюсь сделать ей предложение.

Я откинулся на спинку стула, моя грудь наполнилась счастьем. Но Оскар достаточно нервничал и без того, чтобы я показывал ему эмоции. Я изобразил полный шок.

– Но, Оскар, прошло всего шесть лет. Ты уверен? Ты же не хочешь торопиться с этим…

– Знаю, знаю, – он коротко рассмеялся и провел рукой по стриженым волосам, – я никогда не хотел быть с кем-то еще, но я не думал, что нуждаюсь в какой-то церемонии или хочу подтверждения на листке бумаги. Но я смотрю на тебя с Кейси в эти последние недели… – улыбка застыла на лице Оскара, его глаза не мигали, как будто он мог заблокировать свои эмоции, прежде чем они могли быть раскрыты, – если ты любишь кого-то так же сильно, как я люблю Дену, тогда держись за нее, хорошо? Так долго, как только сможешь, так сильно, как только сможешь.

– Да, чувак, – тихо сказал я, – звучит совершенно верно.

Оскар кивнул, и мы немного помолчали; он потягивал пиво, а я ждал, когда он снова заговорит.

– Так когда же будет ваш главный день? – спросил я.

– Сначала она должна сказать «да», – сказал Оскар и откашлялся, – но это еще одна вещь, о которой я хотел с тобой поговорить. Дата. Я хочу, чтобы ты был там. Моим шафером. Вегас – столица быстрых свадеб, так что я подумал… что?

Я качал головой, размахивал руками.

– Ты не сможешь устроить быструю свадьбу с Деной Бухари, – сказал я, – невозможно представить нашу девочку в традиционном иранском платье, в безвкусной часовне, которой заправляет Элвис. Нет-нет. Ей нужна церемония.

Оскар заерзал на стуле.

– Я это знаю. Но ее родители в Лондоне, а бабушка с дедушкой в Иране. Один только визовый вопрос займет полгода.

Я наклонился вперед и похлопал друга по плечу.

– Достаточно, что я знаю, это произойдет. Я рад за тебя, чувак. За вас двоих. Подари ей свадьбу, которую вы вместе заслуживаете. Я буду там духовно. – Я схватил его за руку. – Буквально.

Оскар рассмеялся и отвернулся.

– Я буду скучать по тебе, чувак, – сказал он своей пивной бутылке.

– Спасибо, что сказал, – я знал, как тяжело ему было это сделать, – я тоже буду скучать по тебе. По вам. И я чертовски рад, что вы будете заботиться друг о друге.

– Она обо мне позаботится, – сказал Оскар, – я собираюсь провести остаток своей жизни, стараясь не облажаться.

Я засмеялся, и он засмеялся, и мы преодолели эмоциональный горб. Мне не нужны были слезы Оскара, чтобы понять, что он заботится обо мне, не нужна была куча сентиментальных слов. Мне просто нужно было быть рядом с ним, и этого было достаточно.

После десерта отец постучал ножом по бокалу и достал из кармана рубашки сложенный листок бумаги.

– Это пришло по почте сегодня днем, – сказал он, – из Карнеги-Меллона. Я предположил, что это нежелательная почта или формальное письмо. Хорошо, что я его открыл, – он откашлялся и начал читать: – «Уважаемый господин. Настоящим письмом я сообщаю вам, Джона Майлз Флетчер, что вы получили степень магистра изящных искусств Университета Карнеги-Меллона и все почести, льготы и права, предоставляемые этому статусу…».

Было еще что-то, но стол взорвался аплодисментами и поздравлениями, заглушая моего отца. Руки Кейси обвились вокруг моей, потом она отодвинула свой стул и забралась прямо ко мне на колени. Я держал ее лицо, смотрел в голубые глубины ее глаз. Ее было так много. Я мог бы потратить тысячу полных жизней и никогда не достичь ее конца.

Она Вселенная…

В этот момент я понял, что мое стеклянное наследие было прискорбно неполным. Вечер подходил к концу, и началось медленное движение к двери, сопровождавшееся объятиями, рукопожатиями и надеванием пальто. Я оттащил Таню в сторону.

– Да, магистр изящных искусств, – сказала она, – чем могу служить?

– Прекрати, я бы не выжил, если бы не ты, – сказал я.

Она махнула рукой.

– Ничего особенного.

– Все было особенным. Я так многим тебе обязан, Таня. И я…

Она наклонилась вперед.

– Да?..

Я усмехнулся.

– Я подумал, что могу попросить тебя еще об одной вещи…

Таня фыркнула и шлепнула меня по руке.

– Ты же знаешь, я очень дорогая.

Я взял ее руки в свои.

– Встретимся завтра в горячем цехе?

Ее лицо просветлело.

– Новое произведение?

– Последний кусочек, – сказал я, – самый важный в моей жизни.

По пути домой к Джоне бабочки неумолимо порхали в моем животе.

– Чему ты улыбаешься? – спросил он.

Я взглянула на него.

– Я все думаю о твоем дипломе, – это было правдой лишь отчасти. У меня были планы на вечер, и, войдя в квартиру, я подвела его к дивану.

– У меня для тебя сюрприз, – сказала я.

– Для этого укола тебе стоит раздеться?

– Может быть, – бросила я через плечо, направляясь в спальню, – дай мне минутку.

Я вытащила коробку, которую спрятала под кроватью. В ней стояла дюжина свечей, и я расставила их по комнате: на комоде и тумбочке, две на подоконнике. Как только я выключила лампу, комната засияла мягким желтым светом.

Выполнив задание, я позвала Джону присоединиться ко мне.

У двери он остановился и посмотрел на свечи, потом на меня. Он оперся локтем о дверной косяк, выгнув бровь.

– Ты вообще не голая.