Квен Шен наклонилась к нему ближе.

— Это правда? — Она коснулась затвердевшего ребра ладони Гхэ. — Ты убиваешь ударом руки?

— Тебе это нравится? — прошептал Гхэ. — Это тебя привлекает?

— Меня это возбуждает, — признала женщина. — И заставляет гадать, на что еще способны твои руки.

— Это не так уж трудно выяснить, — заметил Гхэ.

— Правда?

— Правда. — Гхэ снова поклонился. — А теперь я должен вернуться в свою каюту.

Квен Шен поклонилась тоже, не сводя с него глаз. Гхэ чувствовал ее взгляд, пока шел к двери. Ему казалось, что так смотрит, прицеливаясь, меткий стрелок.

Квен Шен не стала откладывать своего посещения. Гхэ едва успел опуститься на подушку, как раздался стук в дверь. Ожидая какой угодно неожиданности, он широко распахнул створки, но не столкнулся ни с какой опасностью — ни со стрелой, ни с клинком, ни с курящимся фимиамом. Перед ним стояла Квен Шен. Она скользнула внутрь и остановилась посреди каюты.

— Закрой дверь, — сказала она Гхэ. Молодой человек запер дверь на задвижку и повернулся к гостье. — Ну, так что же мы будем делать?

— Я хочу кое о чем спросить тебя. Если ты не ответишь мне откровенно, мне придется…

— Пытать меня? Ты в самом деле станешь меня пытать, Йэн?

— Что?.. — Гхэ запнулся на полуслове.

— Почему бы не прибегнуть к пытке сначала? — проворковала женщина и потянулась к шарфу у него на шее. Гхэ поднял руку, чтобы остановить ее, но Квен Шен покачала головой. — Если ты хочешь, чтобы я ответила на твои вопросы, ты должен пойти мне навстречу — хотя бы немного.

Этого Гхэ не ожидал. Если Квен Шен замешана в покушении на его жизнь, она должна бы обнаружить страх, как-то проявить опасение: не подозревает ли он ее. В конце концов, он ведь отвергал ее заигрывания с самого начала путешествия. Почему же она ждет, что теперь он поведет себя иначе?

Может быть, она прячет на себе оружие?

— Нет, так дело не пойдет, — сказал он. — Разденься сначала ты.

Квен Шен сделала шаг назад и широко улыбнулась.

— Хорошо, — прошептала она, расстегивая пояс килта, а затем и сам килт. Одежда упала к ее ногам, обнажив стройные смуглые бедра, густые темные волосы на лобке, соблазнительную округлость живота. Все с той же загадочной улыбкой Квен Шен одним движением сбросила блузу и осталась полностью нагой.

Это совсем не взволновало Гхэ, хотя он знал, что должен бы испытывать возбуждение. Как непременно испытывал бы, будь он по-прежнему человеком, а не вампиром. Квен Шен осторожно двинулась к нему, словно балансируя на канате.

— А теперь ты, мой господин. — Она толкнула его на постель, и он покорно позволил ей это.

Гхэ лежал и безразлично следил за тем, как Квен Шен раздевает его, хоть и ощущал ласковые прикосновения ее рук — его плоть оставалась бесчувственной, как дерево. Женщина коснулась языком шрама у него на шее, и в Гхэ вспыхнул огонь, — вспыхнул, но тут же погас. Теперь Гхэ начал сам прилагать усилия: неужели его тело не вспомнит, что ему следует делать? Он забыл, зачем вернулся в каюту, забыл о том, что никогда не желал Квен Шен. Он так старался заставить себя откликнуться на призыв ее прекрасного тела, теплой и нежной плоти…

— Ах, господин мой Йэн, — вздохнула Квен Шен. — Ты скрываешь от меня свою мечту. Все дело в этом. Не старайся так и не тревожься, любимый. Просто поделись со мной своей мечтой.

«Моя мечта — быть живым», — подумал Гхэ, поняв теперь окончательно, что он мертв. Он равнодушно стал гадать: не вернется ли он в небытие, когда эта мысль станет абсолютной уверенностью, проникнет во все уголки его сознания.

— Мне кажется, я знаю, о чем ты мечтаешь, — тихо и ласково прошептала Квен Шен. — О девочке с лицом сердечком, о девочке по имени Хизи.

В Гхэ проснулся гнев. Что позволяет себе эта женщина? Помимо того, что трогает его…

— Да, Хизи. Ты ведь можешь произнести имя своей мечты, правда?

— Заткнись! — Это вырвалось у Гхэ прежде, чем он понял, что с ним происходит. В этот момент Квен Шен сидела на нем верхом, и Гхэ ударил ее по лицу. Ее голова откинулась назад, женщина втянула в себя воздух, но не вскрикнула, а рассмеялась. Она смотрела на Гхэ, широко улыбаясь окровавленными губами.

~ Произнеси это имя, — повторила Квен Шен.

— Хизи! — бросил Гхэ и снова ударил женщину.

Тело Гхэ внезапно ожило. Словно молния, родившаяся у него в животе, пронизала его всего, вспыхнула в чреслах. В это мгновение Квен Шен перестала быть Квен Шен, Гхэ понял, кто она на самом деле.

Она была Хизи. Не той девочкой, которую он знал, а женщиной, в которую должна вырасти девочка. Но лицо у нее было тем же самым, и Гхэ поразился, почему не узнал ее раньше. Тот же острый подбородок, те же бездонные черные глаза. Груди, столь страстно прижимавшиеся теперь к его обнаженной коже, раньше были едва наметившимися бутонами, а бедра женственно раздались. Стройные ноги стали длиннее. Это была Хизи, такая, какой она должна стать, его возлюбленная, его принцесса. Ее плоть сливалась с его плотью в яростном ритме, и этот ритм постепенно превратил страсть в забытье. Последнее, что Гхэ вспомнил, была Хизи, которая, закусив губу, с обожанием смотрела на него. Потом он забыл и это.

Когда он проснулся, Квен Шен одевалась. Гхэ попытался разогнать туман, который, казалось, стоял у него перед глазами.

— Что?.. — выдохнул он.

— Ш-ш… Тихо. Ты и так поднял достаточно шума.

— Я не… — Гхэ был обнажен, его тело и простыни залиты потом. Квен Шен криво улыбнулась ему разбитыми губами.

— Все хорошо, мой милый призрак. Отдохни. — Она потрогала распухший подбородок. — В следующий раз не бей меня по лицу. Я как-нибудь выкручусь на этот раз, но если ты будешь и дальше оставлять на мне знаки, даже Гавиал в конце концов придет к очевидным выводам. — Женщина наклонилась, игриво куснула Гхэ за нос, потом поцеловала его в губы. Все случившееся казалось молодому человеку странно далеким, но его тело все еще помнило пережитую страсть. Гхэ даже все еще чувствовал пламенное наслаждение…

Единственное, чего он не мог вспомнить, — это его собственные действия.

— Спасибо, — сказал он, когда Квен Шен двинулась к двери.

— Прибереги свою благодарность на потом, — прошептала женщина. — Это не последняя наша встреча. — Она выскользнула из каюты, и Гхэ услышал ее шаги на палубе.

Когда Квен Шен ушла, Гхэ почувствовал озноб. Какой-то образ маячил на краю его сознания — лицо женщины, которое ему почти удавалось узнать…

Однако вспомнить детали никак не удавалось, они ускользали, не позволяя Гхэ дать смутному образу имя. Он ощутил легкое раздражение. Наверное, какая-то прежняя возлюбленная, которую Квен Шен напомнила ему.

Значит, он занимался с Квен Шен любовью. Это было единственное логичное объяснение. Но Гхэ ничего не помнил: должно быть, бог-Река все еще заставлял его забыть некоторые вещи.