Чуузек выстрелил еще раз и снова промахнулся. Он еле успел вытащить меч, чтобы отразить нападение Перкара; защищался он слабо: его клинок оказался отброшен в сторону, и Харка погрузился в живот воина. Перкар вытащил из раны окровавленный меч и быстро отскочил.

— Это тебе за нашу игру в пятнашки, — прорычал он.

— Будь ты проклят, — выдохнул Чуузек. Его колени подогнулись, но он, как ни странно, не упал. Казалось, менг стоит на цыпочках, закинув одну руку за ветку тополя. Перкар оглянулся, высматривая остальных воинов.

«Других нет», — заверил его Харка.

— Что?

«Он был один. Единственная угроза для тебя».

Чуузек пытался сказать что-то еще. Меч выпал из его руки, и менг пытался дотянуться до него, однако словно какой-то невидимый барьер не позволял ему это сделать. Только теперь Перкар с изумлением заметил, что Чуузек привязан к дереву. Юноша разглядел удерживающие того веревки.

Разглядел он и многочисленные раны — кроме той, которую он сам нанес только что. Раны были неумело перевязаны, но пропитавшая повязки кровь казалась свежей.

— Чуузек! Что тут произошло? — спросил Перкар и потянулся, чтобы разрезать веревки.

— Нет! — прокричал раненый. Он чуть не плакал. Кровь из нанесенной Перкаром раны образовала на песке лужицу — самую большую из нескольких, уже собравшихся там. — Нет… Я заслужил право умереть стоя. Я заслужил это!

— Что случилось? — повторил Перкар. — Все остальные погибли?

— Все погибли, все, кроме меня. Я знал, что ты явишься. А теперь убирайся, дай мне умереть среди моих родичей. Тебе, шез, нечего тут делать.

— Почему ты так меня называешь?

— Ты — наше проклятие, — прошептал Чуузек. — Из-за тебя мы все обречены.

— Кто тебе это сказал? Тот гаан, о котором я слышал?

— Пить… Дай мне глоток воды, и я тебе расскажу.

Перкар нашел рядом с почти погасшим костром, в который явно уже несколько часов не подбрасывали дров, мех с водой и протянул его умирающему.

Харка успел его предупредить, но Перкар отскочил недостаточно быстро. Нож Чуузека, холодный, как сосулька, вонзился ему в бок. Перкар услышал, как лезвие заскрежетало по ребрам, втянул в себя воздух и упал на песок, вцепившись рукой в стальной клинок. Юноша, несмотря на ужасную боль, выдернул нож из раны и остался лежать, тяжело дыша.

«Мы оба еще слабы — ты и я — извинился Харка. — Я должен был раньше заметить опасность».

Скоро рана перестала кровоточить, хотя все еще болела.

— Чуузек… — Перкар перекатился на бок, чтобы видеть менга. Глаза Чуузека уже остекленели. Кинжал, покрытый кровью Перкара, выпал из его руки и вонзился в песок.

«Я его убил», — мрачно подумал Перкар.

Ему едва удалось подняться на дрожащие ноги, когда он Услышал стук копыт. Перкар потянулся за Харкой, лежащим там, где он его выронил в момент ранения.

«Это не враги», — успокоил его Харка. Руки Перкара тряслись.

Харка, как всегда, оказался прав. В сухое русло спускались Нгангата и Ю-Хан.

Перкар не особенно удивился, когда обнаружилось, что Чуузек то ли лгал, то ли заблуждался. Трое других менгов были мертвы: у каждого оказалось растерзано горло, но четвертый остался жив. Это был Мох, даже не раненный; лишь огромный багровый синяк расползался у него по лбу. Мох весь оказался забрызган черной жидкостью, которую Перкар тут же опознал.

— Это кровь бога, — сказал он Нгангате. — Кровь бога или черная, или золотая; мне это известно по опыту.

— Что-то напало на них, — пробормотал Ю-Хан. Он с подозрением посмотрел на Чуузека.

— Его убил я, — признался Перкар. — Он стрелял из лука. Я не знал, что он уже ранен.

Ю-Хан пожал плечами.

— Этот воин был храбр, но его представления о чести могли бы и больше соответствовать обычаям менгов. Ну, по крайней мере он сумел тебя ударить.

Перкар чуть не взорвался, но потом понял, что хотел сказать Ю-Хан. Когда Перкар нанес удар Чуузеку, это было убийство, самое настоящее убийство. Менг был не в силах сражаться с ним. С другой стороны, возможно, тот погиб бы все равно; он даже привязал себя к дереву, чтобы умереть стоя, сохраняя при этом хоть призрачную надежду убить еще одного врага. Перкар — сам о том не подозревая — дал ему эту последнюю возможность. Может быть, Чуузек умер в уверенности, что убил Перкара. Все эти рассуждения даже вызвали у юноши улыбку.

Однако его радость оказалась недолговечной. Перкар ничего не доказал себе: сражения не было, не было настоящего испытания его храбрости. Ему только и удалось, что убить умирающего, который к тому же сумел обмануть его и нанести удар. Если бы нож, как и лопатка для игры в пятнашки, был заколдован, Перкар, несмотря ни на что, мог погибнуть.

Нгангата бросил на Ю-Хана недовольный взгляд, но ничего не сказал. Вместо этого полукровка пошел вдоль цепочки капель черной крови, которая пересекала русло.

— Они ранили того, кто на них напал, кем бы он ни был. Может быть, поэтому двое из них и остались в живых.

— Наверное, Чуузек ранил его, прежде чем тот успел прикончить Мха. Остальные умерли, не проснувшись, мне кажется.

Перкар присоединился к Нгангате и стал внимательно рассматривать следы.

— На что похожи отпечатки его ног?

— Напоминают человеческие.

Перкар кивнул:

— Это неудивительно. Боги принимают облик смертных, используя их плоть и кровь. Говорят, при этом они и выглядят как люди — более или менее.

— Мы должны отправиться по следам?

Перкар не сразу сообразил: Нгангата ждет от него указаний.

— Пожалуй, — ответил он. — Может быть, это Чернобог, верно? Снова решил нам «помочь».

— Может быть, — ответил Нгангата невыразительным голосом.

Перкар смотрел на полоску черной крови, погрузившись в размышления. Он вспомнил невероятную силу бога-Ворона, то, как тот без усилий вызвал молнию. Вспомнил он и об участи Удачливого Вора, о том, с какой легкостью капризный бог мог выбрать вместо него Нгангату.

— Кто бы это ни был, — сказал он наконец, — Чернобог или какой-то местный дух, он оказал нам услугу. — Голос его дрожал, и Перкару с трудом удавалось выдавить из себя слова. — Думаю, нам следует уехать отсюда, пока это существо не напало и на нас тоже.

— Хорошо, — ответил Нгангата более теплым тоном. — Мне было интересно, хватит ли тебе здравого смысла хотя бы на это. Реши ты иначе, я огрел бы тебя по голове, и никакой волшебный меч тебе не помог бы. Что за глупость пришла тебе в голову: отправиться сюда в одиночку? Опять играешь в героя? Мог бы уже и выучить урок.

Перкар понимал, что не сумеет убедить друга, но решил, что должен попытаться. Он поднял руку, словно защищаясь от обвинения, и попытался придумать подходящие слова.