Распрощавшись с Варварой, на которой после этого откровенного разговора просто не было лица, Лиза пообещала ей молчать. Но взамен она попросила держать ее в курсе — сообщать, если вдруг она вспомнит какие-то упущенные сейчас детали, или, если бог даст, встретит знакомое лицо, или просто что-нибудь самостоятельно (или случайно) узнает.

Лиза вернулась в офис и застала там Глафиру, усердно намывающую полы.

— Глаша, что с тобой? Уже скоро ночь. Что случилось?

— Ну, во-первых, мне по штату положено здесь убираться. Во-вторых, мне так думается легче. Вот мою полы, как мне кажется, системно мою, ровными, однообразными движениями, и мне кажется, что и мысли мои тоже приобретают какую-то форму, вырисовывается определенная закономерность.

— Звучит интригующе, — устало отреагировала Лиза, — но зато полы станут чистыми.

Глафира домыла полы и ушла с ведром и тряпкой в подсобку. Вернулась и принялась заваривать чай.

Лиза, устроившись за своим необъятным письменным столом, курила, уставившись в одну точку.

— Ну что, — спросила она наконец, очнувшись от своих мыслей. — Подведем итоги?

Глафира, поставив перед ней чашку с дымящимся чаем, уселась напротив нее и достала сигареты.

— Общая картина получается такой, какую мы с тобой и предполагали. Собрали в кучу непонятных гостей, которые вроде бы не были знакомы друг с другом (за небольшим исключением, конечно, если учитывать вполне конкретные знакомства Малинникова по бизнесу), отправили тамаду обратно в город (или траванули ее чем-нибудь, ей стало плохо, и она вынуждена была покинуть торжество), нашу «восьмерку» по инициативе Малинникова же (!) пригласили под предлогом какого-то спектакля в дом, и вот, в разгар свадебного торжества, на территории участка появились люди в черных масках и принялись расстреливать Малинникова и его дружков. Потом убийцы переместились в дом и расстреляли и там всех присутствующих. Трупов, кроме тела Малинникова и еще четверых его помощников, не обнаружили. Вполне вероятно, что их еще найдут где-нибудь поблизости от дома, в лесу… оставшихся в живых угрозами заставили молчать. И они молчали. Как ты понимаешь, мне удалось добыть список всех приглашенных на эту свадьбу, и я навестила пятерых человек. Терехину — бухгалтера ликеро-водочного завода, принадлежащего Малинникову, с мужем; Кадяева — менеджера этого же завода, с женой; трех девушек — думаю, подружек убитых Г., В., П., приятелей Виталия.

— И как они отреагировали на твой приход?

— Как? Все бледнели и смотрели на меня испуганными глазами. Говорили, что свадьбы не было, она расстроилась, между Виталием и Анной произошла ссора, а им позвонили и предупредили, что свадьба не состоится. Все! Все говорили одно и то же. На мой вопрос, кто им позвонил, все отвечали по-разному, называли разные фамилии. Думаю, их придумывали на ходу. И только Варвару Горохову мне удалось разговорить, когда я упомянула о Трубникове и его маленьких детях. Все-таки в каждой женщине заложен инстинкт материнства.

— И что она рассказала?

Лиза в общих чертах передала Глафире свой разговор с Варварой.

— Лиза, господи, неужели расстреляли детей?!

— Хочешь мое мнение?

— !!!

— Что-то здесь не так, понимаешь? Какой смысл был приглашать в дом этих странных людей?

— Убогих, я бы даже сказала. И глубоко несчастных! Это как раз та тема, над которой я и думаю весь вечер. Вот, давай по списку.

— Давай. Вера Нечаева — жертва домашнего насилия, несчастная женщина, решившая для себя, что она рождена, чтобы выносить побои своего сожителя. Слабый, в сущности, человек. Думаю, она не бросала Халина не потому, что любила его или чувствовала свою ответственность за него, как она объясняла это Наумову, своему воздыхателю. Я уверена, что она просто боялась Халина! И не видела выхода для себя.

— Кира Одина, — продолжила Глафира. — Молодая женщина. Родовая травма, как я поняла, деформировала ее лицо настолько, что, по сути, искалечила ей жизнь. Глубоко несчастное существо, вынужденное прятаться от людей. Она работала бухгалтером в одной частной фирме, занимающейся продажей меховых изделий. Была очень талантливым в своем деле специалистом. Ее хорошая подруга, Ольга Колосова, рассказала о том, как надеялась Кира на пластическую операцию, как ждала, что ее мать и отец помогут ей с деньгами… Но ее родители погибли под колесами грузовика. Кира впала в депрессию, и как раз в это время ее и пригласили на эту свадьбу. Удивительно, но Ольга нашла нужные слова, чтобы уговорить находившуюся в трауре подругу отправиться на праздник, и сейчас она об этом очень жалеет, считает, что в Кириной пропаже косвенно виновна и она.

Алиса Петровских. Молоденькая девушка, наркоманка. Здесь тоже, похоже, все ясно.

Сестры Гудковы. Я беседовала с их бывшей воспитательницей, Эльвирой Стакановой. Девушки — сироты, жили в общежитии. Катя работала как раз у Малинникова, точнее, у Анны Ледниковой, домработницей и очень дорожила своей работой. Ее сестра, Полина, мыла полы, кажется, в магазине. Думаю, пожалуй, только они одни из нашего списка и знали в лицо невесту и жениха.

Валентина Ступникова — молодая, недавно ослепшая женщина, которую бросил муж. Если бы не подруга, она давно бы на себя руки наложила.

Дина Андреева — онкология. Я обещала рассказать тебе о ее женихе, Сергее Князеве. — И Глафира в подробностях, очень эмоционально рассказала Лизе о своей встрече с Князевым.

— На самом деле, какая-то неадекватная реакция для человека, потерявшего свою невесту. Почему он не обратился в милицию? Почему?!

— Да потому, считаю я, что он умыл руки. Прикрылся этой угрозой, как щитом, понимаешь? Спасал свою невесту молчанием. На самом деле у него появилась возможность больше не заботиться о ней. Трус, одним словом!

— Похоже на правду, — грустно откликнулась Лиза. — Уж кто-кто, а он-то должен был непременно сообщить в милицию, что его любимая девушка пропала на чьей-то свадьбе. Что он был там и видел все… эту кровь… Господи, ну что за мужики пошли?! Кто дальше?

— Борис Трубников и трое его детей. Инвалид, вдовец. Лиза, — Глафира перешла на шепот, намереваясь сказать что-то совсем ужасное, непостижимое, — тебе не кажется, что тот, кто пригласил их на свадьбу, был хорошо с ними знаком, был осведомлен об их трагедиях, а потому словно решил за них их судьбу? Помог им, прокаженным самой судьбой, уйти из жизни?

— Значит, этот «кто-то» — просто психически больной человек, вот и все, — спокойно сказала Лиза. — И никаких здоровых мотиваций для действий этого чудовища мы здесь не найдем. Я понимаю, если бы этих людей привезли (Господи, прости!) из хосписа. Но все они не были так уж безнадежны, ты не находишь? У них была определенная перспектива, уже хотя бы потому, что никто не болел смертельным недугом, они практически все были молоды. Ступниковой сделали бы операцию, к примеру. Андреевой, я думаю, тоже.

— Да-да, Сергей говорил, что, если бы нашлись деньги, ее спасли бы.