— Правильно, дама гадает на картах,предсказывает судьбу страждущим. Встретиться с ней не удалось. Сегодня онараньше обычного покончила с трудами, но дома так и не появилась, что весьмастранно. Соседи говорят, по ней часы проверять можно. Живет тихо, ни родных, нидрузей. Захаживает к ней мужчина, но в основном на работу, там его виделидовольно часто. Мужчина выглядит солидно, но все равно гораздо моложе, чем она.Граждане считают, что это сын, но такового в природе нет, если верить бумагам.Значит, скорее всего, любовник. Найдем гадалку, зададим вопросы и, может,узнаем, кто нам мозги пудрил. С библиотекарем я тоже разговаривал. Она не всостоянии объяснить, как могла выдавать книги умершему человеку. О том, чтоПлатонов умер, она не слышала. Рассказала ей о нем коллега, которая уже напенсии, старик всегда присылал за книгами кого-то из родственников. Глухонемойпришел после телефонного звонка. Если учесть, что книги на дом не выдают,некоторая расхлябанность вполне понятна. Сейчас она дома пьет валерьянку игрозится больше не подпускать граждан к книгам без документов на пушечныйвыстрел.

— Но все это по-прежнему мало чтообъясняет, — встревожилась я. — Допустим, гадалка и ее любовник, иликем он ей там приходится, водили нас за нос, запугивали… Но зачем? Ольга иЛюдмила погибли в результате несчастного случая, хотя, возможно, покончилижизнь самоубийством. Горбовский убит. Но что они-то от этого выгадали?

— Кстати, о Горбовском. Мы проверили вгороде всех, у кого мог быть столь редкий яд. Некто Сафронов несколько лет жилв Южной Америке, работал шофером при посольстве, но дядька, говорят, сприветом. Увлекался всякой чертовщиной и вполне мог привезти яд. Так его бывшаяжена утверждает, правда, она его не жалует.

— Ты с ним разговаривал?

— Нет. Он умер полгода назад отсердечного приступа. Может, в точности от такого, как Горбовский. А теперьсамое интересное, на мой взгляд. Несколько лет назад Горбовский работал сизвестным врачом Латуниной, он по профессии тоже врач. Подгорная трудиласьмедсестрой, а дочь Платонова и Сафронов были их пациентами. Жена Сафроноваговорит, что крыша у него конкретно съезжала, везде черти мерещились. ДочьПлатонова за границей почувствовала себя значительно лучше. Разгадку следуетискать в бывшем медицинском центре «Гиппократ».

— Латунина умерла, — заметилая. — Я недавно разговаривала с ее дочерью.

— Ничего. У нас есть гадалка.

— Ты думаешь, это какие-то опыты надлюдьми? — не выдержала я.

Олег растерялся.

— Не знаю. Как говорится, поживем —увидим. Главное, дело сдвинулось с мертвой точки.

— Нет никакого дела, — усмехнуласьАнна. — Поболтаете с теткой, она нас даже вспомнить не сможет, у неенароду как грязи. Дом она через агентство сдала, ты сам сказал. Значит, запсиха, что там поселился, не отвечает. И чем ты ее достанешь?

— А ты что предлагаешь? —разозлилась я. Она отвернулась и стала смотреть в окно. — Чего ты молчишь?

— А что тут скажешь? Зло неистребимо.Допустим, мы выиграем один раунд, спугнем его, и он исчезнет, а потом появитсявновь. Еще сильнее, чем прежде.

* * *

На следующий день я поехала к Латуниной.Наверное, делать этого не стоило, раз теперь всем этим занимался Олег, но мнебыло необходимо поговорить с ней. Михаил отправился со мной.

Мы застали Ларису Львовну в рабочем кабинете,прием уже закончился. Она узнала меня и вроде бы удивилась.

— Прием закончен, — сказала онакак-то неуверенно.

— Я знаю. Мне необходимо поговорить свами. Это очень важно.

— Хорошо, присаживайтесь. — Онаперевела взгляд на Михаила.

— Я была у вас несколько днейназад, — начала я. — Если вы согласитесь выслушать меня…

— Я вас слушаю. Говорите.

Мой рассказ занял много времени, но она ниразу не перебила, не выказала неудовольствия, но и ничем не выдала своейзаинтересованности.

— Так вот в чем дело, — заметилаона, когда я закончила. — У меня сегодня был молодой человек из милиции.

— И что вы ему рассказали?

— Что я могла рассказать? Я не работала уматери. В то время я вообще жила в Харькове. Я ничего не знаю о людях, которыес ней работали.

— Неужели она вам ничего нерассказывала? — не отступала я.

— О чем? — Женщина разглядываларучку, повертела ее в руках, отбросила в сторону. — Зачем вы пришли комне? В милиции прекрасно осведомлены об этой истории, — сказала она снедовольством.

— Что тогда произошло?

— О господи… — Она вдруг закрыла лицоруками. — Неужели… этого не может быть. Ведь этот человек… невероятно. Этаистория стоила моей матери здоровья, а возможно, и жизни, — резко сказалаона. — В клинике работал врач, очень талантливый, Родионов Антон Петрович,мать обожала его. Я, признаться, даже ревновала. Он творил чудеса. Помогаллюдям, казалось бы, в безнадежных ситуациях. А потом начали происходитьстранные вещи. Сначала одно самоубийство пациента, потом второе. Потом… былсуд, все это есть в материалах дела.

— Талантливый врач доводил людей досамоубийства? — робко спросила я, боясь, что она выдворит меня из кабинетаи откажется разговаривать.

— Нет. Его брат. У него был брат, лет надесять моложе. Родители погибли в автокатастрофе, когда ему было тринадцать, иАнтон Петрович заменил ему отца. Парень поступил в военное училище, был вгорячих точках, возможно, это как-то повлияло… Хотя причина, скорее всего,самая банальная: деньги. Все, кого он довел до самоубийства, былисостоятельными людьми, но после их гибели родственники оставались у разбитогокорыта, собственность была уже продана, а деньги куда-то исчезали. АнтонПетрович начал что-то подозревать. Подозрения постепенно перешли в уверенность.При работе с пациентами он делал записи, ими этот негодяй и воспользовался.Потом следствие, суд. Это было тяжелым ударом для всех. Клинику закрыли. Мамапосле всего этого так и не оправилась.

— А что с Антоном Петровичем? — спросилая. — С Родионовым?