что это делается телесно. Говорю это, только смотря на видимую сторону дела, на которую и вы смотря, сделали свое премудрое заключение. Но если приложить, что читающие, и поющие, и слушающие чтение и пение заняты не чтением и пением, а паче тем, что содержит читаемое и поемое, то в таком исполнении правила ничего уже не останется телесного. А когда и в смотрении на святые иконы, и в делании поклонов мы прозрим, как и следует, созерцания Божественных вещей и движения сильных благочестивых чувств, то должны будем согласиться, что исполнение правила все вполне духовно, хоть имеет свою видимую сторону, без чего нам обойтись нет возможности. Привыкать к правилам, точно, привыкают, привыкают и к самому образу их исполнения; но вместе с тем привыкают и к святым движениям ума и чувства под действием их, и, следовательно, привычка к правилам не отелесает, а одуховляет, и ума не усыпляет, а приучает к бодренности трезвенной и живой.

По-вашему, и поклоны наводят спячку на ум. Вот если вы помиритесь с монастырской жизнью и останетесь в обители, то сами станете класть поклоны, и тогда на деле испытаете, какое возбудительное действие имеют они на душу и ум.

Поклоны возбуждают энергию духа, и дух, возбужденный иным путем, требует поклонов. Они всегда состоят во взаимодействии. Почему у святых отцов между правилами воспитания духовной жизни стоит и множество поклонов каждодневных. Многие и все правила молитвословия исполняют посредством поклонов, следуя указаниям, положенным в Следованной нашей Псалтири. Вы, я полагаю, ведь не настолько недалеки в церковно-молитвенных действованиях, чтобы дело поклонов ограничивать одним наклонением головы и тела. Если ж вы не знали, что такое поклоны, то знайте, что они суть прямые следствия возбуждения благоговейных мыслей и чувств, и сами, в свою очередь, возбуждают такие же мысли и чувства и должны быть причислены к способам воспитания духа, — не бессильным.

Да вы сами имеете ведь какое-либо молитвенное правило и исполняете его? Как же исполняете? Тоже стоите пред иконами, читаете молитвы по молитвеннику и кладете поклоны? Так вот чувствуете ли при сем, что ваш ум усыпляется? Если не чувствуете, то зачем иначе судите о других? Если о других судите так, то даете право и другим судить о вас, что вы телом только исполняете правило, а ум ваш спит. Можете против этого подумать: «Как можно? Я ученая». На это вам скажут, что ученость — совсем другая область от духовной жизни. Ученая еще непробуднее может спать на правиле, чем простая.

40. Принимая без разбора мысли о других, легко попасть в сети врага. О внутренней борьбе. О вмешательстве врага в наши внутренние и внешние дела. О роящихся внутри нас помыслах. О монашеской жизни. Главная цель монашества — жить всегда в Боге. О духовном назидании

Вы продолжаете: «Ум у монахинь спит; оттого не умея дать отпора всякой дребедени, они, считая ее наваждением врага, сильнейшего их, без борьбы подчиняются ей». — То вы касались внешних порядков благочестной монастырской жизни и криво толковали их, а теперь касаетесь внутренней стороны жизни инокинь, но и ее изображаете тоже неточно. То, что вы говорите, совершенно предположительно.

Почему знаете вы, что происходит в душе монахинь? А не зная, утверждая же, что там то и то бывает, вы свои догадки выставляете как действительность. Думается вам так, показалось так; вы и говорите, что так есть. Свои думания вы не подвергали разбору и приняли их сразу. Это то же, что без борьбы подчинились им и, следовательно, подпали тому же, что в монахинях осуждаете. Если теперь догадки о других, истине не отвечающие, суть клевета (διαβολη), а клевета всякая от диавола есть, то вы попали в сети врага, несмотря на то, что ум ваш не спит, как вам думается. Не спит, а не умел дать отпора дребедени, насеянной врагом. Не только не умел, даже и не брался за это дело; не брался, оттого что не заметил; не заметил, оттого что не верит во вмешательство врага в дела свои. Под кровом этого неверия враг подошел к уму вашему и насеял в него дрянных мыслей. Это вам вторая награда за неверие в козни врага.

Вы полагаете, что монахини не борются с помыслами и, что бы ни пришло на ум, подчиняются тому. Судя по сказанному пред сим, я могу заключить, что это вы полагаете, судя по себе. Подождите; вступите сами в борьбу и перестанете так думать. А наперед примите на веру, что ни одна монахиня не бывает без борьбы. Всякая борется, как только заметит что неправое и смущающее, — борется с мыслями, борется с желаниями, борется с разными движениями чувства при непрерывных столкновениях с другими. Вступающие в обитель проходят предварительную сильную борьбу пред вступлением в нее. Вступают они возбужденными в духе на добро с решимостью ратовать за него. И ратуют, внимая себе. Иногда побеждают они, иногда побеждаемы бывают, наиболее потому, что не заметят козней врага, который умеет их искусно прикрывать. Так есть; и вы совсем неверно смотрите на монахинь. Бывают и такие, как вы пишете; но это исключение, а вообще так говорить нельзя.

Что они всякий худой помысл и всякое другое худое движение, внутри происходящее, производят от врага, — в этом нет ошибки. Так есть на самом деле. Вмешательство врага в наши внутренние и внешние дела шире и многообъятнее, нежели как думается вообще даже и без особых ограничений признающими его. И Писание Святое этому учит, и опыты святых подтверждают. Вообще у христиан брань не есть к плоти и крови, но к духовом злобы (Еф. 6, 12); а в монашествующих она ожесточается до крайности. Так не монахини, рассуждающие сообразно с сим, достойны укора, а вы, судящие противно сему.

Извольте принять и содержать следующие положения святых отцов: в сумме роящихся внутри нас помыслов есть ангельские, есть человеческие и есть бесовские. Человеческие помыслы, когда думают о вещах, как они есть по естеству, например, о золоте как золоте, его виде, свойствах, добывании и подобное. Ангельские, когда при сем привходят добрые наведения, к добру располагающие, например, прославление Творца при взгляде на золото. Бесовские, когда порождаются наведения страстные, на зло ведущие, например, при взгляде на золото мысль повеселиться на него и подобное. К бесовским же должно отнести премножество мыслей пустых, праздных и кажущихся добрыми, но могущих привести не к добру, особенно когда они рождаются во время