— Но я еще не назвал цену, — возразил я.

— Ничего. Мы можем обсудить и это. Можно войти?

Отступив, я неохотно пропустил их.

— Ну что ж, — сказал я, глядя на часы. — Только ненадолго. Ко мне скоро должны прийти.

— У нас тоже дела, — заверил он меня. Обернувшись, он махнул своему приятелю. — Заходи, Ролло, у него есть для нас время.

Роллуэй с видом человека, которому не нравилось все это мероприятие, поднялся по ступеням и прошел в дом. Повернувшись, я провел их по коридору, нарочито оставив входную дверь открытой, как недвусмысленный намек на то, что им не стоит долго задерживаться.

— В комнате беспорядок, — бросил я им через плечо. — У нас побывал грабитель.

— У нас? — переспросил Николас Лоудер.

— У нас с Гревилом.

— Ax! — воскликнул он.

Он вновь ахнул, увидев застрявший в экране телевизора горшок с хризантемами, однако Роллуэй смотрел на все весьма равнодушно, словно ему доводилось видеть подобный хаос изо дня в день.

При ближайшем рассмотрении Роллуэй выглядел не более привлекательным, чем на расстоянии: угрюмый, коренастый, крепко сложенный мужчина средних лет, лишенный всякого обаяния. «Его дружбу с обаяшкой Лоудером можно было объяснить лишь деловыми взаимоотношениями», — подумал я.

— Это Томас Роллуэй, — с некоторым опозданием представил его мне Николас Лоудер. — Один из владельцев лошадей. Его очень интересует Джемстоунз.

По виду Роллуэя трудно было сказать, что его вообще что-то интересует.

— Я бы предложил вам что-нибудь выпить, но преступник разбил все бутылки.

Николас Лоудер рассеянно взглянул на осколки стекла на ковре. Бриллиантов в бутылках не было. Зря только перепортил выпивку.

— Не могли бы мы присесть? — спросил он.

— Конечно.

Он уселся в кресло Гревила, а Роллуэй примостился на подлокотнике второго кресла, оставляя мне тем самым лишь жесткий стул. Я присел на краешек, отложив свой костыль и желая, чтобы они поскорее ушли.

Я взглянул на Лоудера, высокого, светловолосого, с умными карими глазами. Казалось, он больше уже не злился на меня, как в недалеком прошлом. И я почти почувствовал себя виноватым за то, что втайне от него делал анализ на кокаин, в то время как он вел себя со мной самым естественным образом, впервые с тех пор, как умер Гревил. Если бы он был таким с самого начала, мне не пришлось бы устраивать все эти проверки.

— Итак, сколько вы хотите за Джемстоунз? — спросил он.

Из документов «Саксони Фрэнклин» я знал, сколько стоил Джемстоунз годовалым жеребенком, но это почти не имело отношения к его стоимости два года спустя. Он уже однажды был победителем, но особо не блистал. И я назвал цену, в два раза превышающую его начальную стоимость.

Николас Лоудер иронично рассмеялся:

— Ну, Дерек. Половину.

— В эту сумму он изначально обошелся Гревилу, — сказал я.

На какое-то мгновение прищурив глаза, он тут же с невинным видом открыл их.

— Так, значит, вы все-таки в курсе! — с улыбкой воскликнул он. — Я обещал Ролло приличную лошадь за разумную цену. Нам хорошо известно, что Джемстоунз не мировой рекордсмен, однако, я думаю, он еще будет победителем. Будет справедливо, если мы заплатим за него ту же сумму. Более чем справедливо.

«Вполне возможно, что и так, — думал я, — но „Саксони Фрэнклин“ нуждается в каждом выторгованном центе».

— Набавьте еще половину — и он ваш, — сказал я.

Вопросительно подняв брови, Николас взглянул на своего друга в ожидании его ответа.

— Ролло?

Но, похоже, Ролло больше интересовал костыль, который я до этого поставил к стенке, чем предмет нашего разговора.

— Джемстоунз этого стоит, — рассудительно заметил Николас Лоудер, и я вдруг с удивлением подумал, что он заинтересован продать его для меня как можно дороже, чтобы получить себе побольше комиссионных.

«Надо торговать с противником — налаживать взаимовыгодные контакты», — вспомнил я.

— Мне вообще не нужен Джемстоунз ни за какие деньги, — сказал Ролло. И это были его первые слова с тех пор, как он пришел.

У него был грубый и удивительно невыразительный голос. «Совершенно бездушный», — подумалось мне.

— Но мы именно за этим и пришли сюда, — возразил Николас Лоудер. — Ты же сам предложил прийти сюда!

Томас Роллуэй словно как-то рассеянно поднялся, взял оставленный мною костыль и, перевернув его вверх ногами, схватился за тот конец, который обычно находился ближе к полу. Затем, словно эта идея пришла ему в голову в ту же секунду, он, согнув ноги в коленях, с силой взмахнул костылем, как косой, чуть не касаясь пола.

Все это было настолько неожиданно, что я не успел среагировать. Ручка костыля обрушилась на мою левую лодыжку, и, не давая мне опомниться, Роллуэй кинулся на меня, подобно разъяренному быку, осыпая ударами и сшибая на пол.

Меня это скорее ошарашило, чем испугало, а потом я просто разозлился. Все казалось беспричинным, без какого-либо повода, не укладывающимся в рамки здравого смысла. За плечом Роллуэя я заметил ошеломленного Николаев Лоудера с вытянутым, ничего не понимающим лицом.

Пока я пытался подняться, Томас Роллуэй достал из кармана пиджака пистолет довольно внушительных размеров и с глушителем на конце.

— Не дергайся, — сказал он, направляя дуло мне в грудь.

«Пистолет... Симз...» Я начал что-то смутно понимать и пришел в отчаяние.

Николас Лоудер завозился в кресле, пытаясь подняться.

— Ты что делаешь? — спросил он высоким от тревоги и нарастающей паники голосом.

— Сиди, Ник, — бросил его дружок. — Не вставай. — Его бездушный голос прозвучал настолько жестоко и сурово, что Николас Лоудер подчинился и сник, не веря тому, что происходило у него на глазах.

— Но ты же пришел, чтобы договориться о покупке его лошади, — возразил он слабым голосом.

— Я пришел, чтобы убить его.

Роллуэй сказал это совершенно бесстрастным тоном, словно не о чем и говорить. Однако это ему было не впервой.

Лоудер пребывал в таком же оцепенении, как и я.

Роллуэй перевел дуло пистолета на мою лодыжку. Я тут же убрал ее, делая отчаянные попытки встать, и смертоносный ствол вновь оказался направленным мне в сердце.

— Не дергайся, — вновь повторил он. Своими холодными глазами он смотрел, как я полусидел-полулежал на полу, опираясь на локоть и не имея никакого оружия под рукой, даже костыля, на который я опирался. Затем так же неожиданно, как и до этого, он что есть силы наступил на мою лодыжку и для пущей уверенности еще и потоптал ее каблуком, словно сигаретный окурок. Но и после этого он не убрал ботинка с моей ноги, надавливая на нее своим немалым весом.