Лале мнется, переходя к самой неприятной части разговора:

– Она, понимаете.. из гарема.

Мустафа всплескивает руками, будто бы Лале только что предложила себе на замену дворовую кошку, или, быть может, годовалого младенца:

– Девушка из гарема?!

– Послушайте.. я понимаю, но она действительно очень много знает, и она.. так получилось.. ознакомилась с вашими свитками Сократа.. и выступит уж точно лучше меня.

– Но как же вам удалось ее сюда привести? Кто ее отпустил?

– Долгая история.. – Лале оборачивается и подзывает к себе робко стоящую, в паре шагов от них, девушку – Зара, иди сюда.

Подойдя, она почтительно кланяется учителю. На его лице вновь скользит большая тень сомнений, но, очевидно, видя по лицу Лале, что она и впрямь совершенно не готова выступать, а попытка, как и сама она решила для себя раньше, в любом случае лучше заранее принятого им поражения, кивает:

– Хорошо, пусть идет Зара – после чего вздыхает и, уже сделав шаг от них, шепчет – о, Всевышний, что я делаю..

Зара поворачивается обратно к Лале и смотрит на нее с таким трепетом, с каким она совсем недавно оглядывала ученых мужей:

– Благодарю вас за честь, Лале-хатун!

Когда приходит время, Лале, сама на иголках, протягивает ей письменные принадлежности, та выходит и клянется комиссии. Сначала идут письменные задания, затем Зара очень умело и грамотно отвечает на вопросы.

Мельком глянув на учителя, Лале замечает, как обреченное выражение его лице постепенно сменяется удивлением, а после и неподдельным одобрением:

– Весьма, весьма умна..

По окончанию конкурса судьи несколько часов проверяют письменные задания и совещаются. Эти часы тянутся для Лале в настоящую вечность. Она то и дело неспокойно перебирает платье, будто оценивать сейчас будут ее саму.

Хотя, по большому счету, так оно практически и есть – ведь Зара здесь оказалась и выступила лишь из-за нее.

Наконец, ходжама Мустафу, как почетного члена Совета, просят объявить результаты. Лале видит, как нервничает учитель, оттого сама начинает переживать еще пуще прежнего, и искренне удивляется невозмутимости и спокойствию Зары.

Лишь позже она понимает, что девушка просто тщательно скрывала свои эмоции, привыкнув не демонстрировать их на публике, как того требует ее положение наложницы.

– Список десятка победителей согласно числу набранных баллов – заявляет учитель – десятое место..

Он принимается читать, и Лале облегченно понимает, что по крайней мере Заре не отдали последнее, или одно из последних мест. Но вот, дойдя до пятой строчки, Мустафа на секунду запинается:

– Пятое место. Ученица, выступившая вместо Лале-хатун – Зара.

Плечи Лале поникают..

С одной стороны, пятое место – это более, чем достойный результат для Зары, девушки из гарема, даже не дозволенной обучаться наравне с ними.

Но с другой стороны – достаточно ли этого окажется для истинной цели, которую преследовал учитель. Если бы Лале готовилась она бы, наверняка, заняла если не первое, то одно из первых трех мест.

Но ее опрометчивость теперь может поставить на кон обучение других девушек в школе, ведь учитель предупреждал

(..от вас зависит, откроется ли этот путь другим девушкам..)

ее, что от результатов этого конкурса зависит слишком многое, а она в итоге занималась портретом Сафие, да проводила время с Владом и Асланом..

Но подняв глаза на Зару, она все же одобрительно кивает ей, как бы показывая, что лично для нее это очень хороший результата, которым девушка, несомненно, может гордиться.

Зара улыбается и Лале видит эту ее тягу к знаниям, желание обучаться, которого даже на мгновение никогда не замечала в выражение Нурай-хатун, таскающей в школу лишь какие-то похабные книги и рассуждающей о том, что главная задача девушек – это украшать мир, в котором живут благородные мужи.

Если все обойдется и остальным девушкам все же разрешат обучаться в школе, Лале решает, что в первую очередь она будет просить, чтобы приняли Зару – так как она заслуживает этого гораздо больше, чем многие другие девушки, получившие это по праву своего статуса и положения при дворце..

-11-

Наше время, Румыния.

Замок Влада.

Обычно по пробуждению (болезненному и тяжелому) все происходило с точностью наоборот, чем при погружении. Все звуки не уходили под воду, становясь все более приглушенными, а напротив, будто приближались ко мне с поверхности – становясь все более четкими, ясными, пока не прорывались через пелену окончательно, возвращая меня к реальности.

Но сейчас что-то не так.

Во-первых я не слышу никаких звуков. Совершенно – хотя даже в полной тишине, должны тикать часы, которые висят в моей комнате над кроватью, покрытой этим темным мрачным пледом.

Во-вторых.. холодно.

Чертовски холодно.

Словно меня засунули в холодильник, морозилку или попросту вытащили на улицу в разгар зимы в одной ночнушке.

Чем больше начинает проясняться мое сознание, переходя из прошлого в настоящее, тем больше дискомфорта, которого быть никак не должно, я начинаю ощущать.

Что-то пережимает мою кожу, давит на нее..

Но когда пытаюсь это что-то скинуть, понимаю, что не могу пошевелиться. Это что-то, чем бы оно ни было, опутало все мое тело, подобно лианам в джунглях..

Запястья и лодыжки сдавливает особенно туго, а плечи больно колет.

Наконец, я достигаю достаточной точки возврата, чтобы распахнуть глаза. Сделав это, вместо обычного глубоко вдоха, я вскрикиваю раньше, чем успеваю подумать.

Хотя..

Над чем тут, черт возьми, вообще можно думать?!..

Я лежу на столе в центре большой мрачной залы, точно одно из поданных блюд. Мое тело связано виноградной лозой, вокруг, насколько я могу повернуть голову и посмотреть, лежат темно-бордовые розы, горят свечи..

Над головой покачивается тяжелая деревянная люстра, которая, кажется, вот-вот упадет прямо на меня, поставив точку в происходящем.

Я пытаюсь вновь пошевелить руками (в фильмах обычно в такие моменты герой понимал, что чем больше он шевелится, тем слабее становятся путы, пока не высвобождался от них насовсем), но в реальной жизни это совершенно ничего не дает.

Только, кажется, я сильнее растираю себе запястья и теперь они начинают болезненно жечь.

Тогда я набираю в воздух легкие и кричу, что есть силы.

– А-А-А-А! ПОМОГИТЕ! Я ЗДЕСЬ! ПОМОГИТЕ!

Кричу, визжу – благо, рот не заклеен и этого права у меня отобрать никто не может.