Но у Ларисы Михайловны Собакиной в сенях был строгий порядоки невероятная чистота. С правой стороны тянулась калошница, в которой виднеласьстарая, поношенная, но идеально начищенная обувь: туфли на низком каблуке,резиновые сапоги, полусапожки с меховой оторочкой и босоножки коричневогоцвета.

Слева, на крючках висела верхняя одежда: плащ, куртка,пальто с сильно вытертым воротником из норки. На полу лежала домотканаядорожка, на ней у самого входа в кухню стояли замшевые ярко-красные кроссовки,совершенно новые, очень дорогие. Такая обувка не по карману бедной крестьянке,равным образом ей не купить и вон ту курточку из голубой джинсовки. Вещичка,правда, выглядит хуже некуда, рукава ее усеяны дырами. Но, имейте в виду,прорехи появились на одежке не от ветхости и не оттого, что ее владелицазацепилась за грабли. Нет, дырочки прорезал кутюрье и взял за работу бешеныебабки.

Я толкнула следующую дверь. Конечно, можно предположить, чток Ларисе Михайловне приехала внучка, городская модница, но я очень хорошо знаю,кому принадлежит дорогая обувь и совсем не дешевая курточка.

Дверь хлопнула. Я вошла в большую, чисто прибранную комнату.Ну надо же! Словно попала в конец шестидесятых годов. Два кресла на тонкихножках, диван, прикрытый ковром, тумба с черно-белым телевизором «Шилялис»,«Хельга» с посудой, этажерка с разномастными фарфоровыми фигурками, большойквадратный стол, покрытый бело-желтой скатертью, четыре стула. Накрахмаленныезанавески покачивает ветерок, на подоконнике буйно цветет герань, на стенегромко тикают ходики, одна гиря спустилась почти до полу — идиллическая картинапод названием «Тихий день в деревне». Лишь одна деталь портит пейзаж: злое лицодевочки, сидящей около стола.

— Ты?! — воскликнула Катя.

— Я, а ты меня не ожидала?

— Зачем приехала?

— А ты с какой стати тут?

— Мне надо!

— И мне.

— Вы кто? — недоумевающе осведомилось еще одно действующеелицо, полная, но еще вполне крепкая женщина с сильно загорелым лицом.

Я чеканным шагом подошла к свободному стулу, без всякогоприглашения плюхнулась на жесткое сиденье и сурово заявила:

— Похоже, нам предстоит долгий разговор.

Катя задохнулась от душившей ее злобы, Лариса МихайловнаСобакина удивленно заморгала:

— Да что случилось?

Я усмехнулась, открыла рот, но не успела издать и звука.

Дверь с треском распахнулась, комната стала быстронаполняться хмурыми мужчинами. Несмотря на то, что внезапно появившиеся людибыли в гражданской одежде, сразу стало понятно: это представители правоохранительныхорганов.

— Лариса Михайловна Собакина? — сердито поинтересовалсяполный лысоватый дядечка, странно похожий на Дегтярева.

— Да, — совершенно растерявшись, кивнула пожилая женщина, —паспорт показать?

— Не надо пока, — махнул рукой толстяк.

Потом он повернулся к красной, словно огнетушитель, девочке:

— А ты Катя?

— Нечего тыкать, — взвилась та, — я с тобой на одном поле негуляла!

— Деточка, — ласково заявил милиционер, — грубить старшимплохо, и вообще, хорошо воспитанные дети говорят взрослым дядям «вы».

— Как ты со мной, так и я с тобой, — парировала Катя,вскакивая на ноги, — хорошо воспитанные дяди говорят незнакомым девушкам «вы».

Толстяк хмыкнул:

— Ладно. Меня зовут Виктор Анатольевич.

Катя стояла молча. Мужчина взглянул на меня.

— Дарья Ивановна Васильева?

— Ага, — кивнула я, — именно так. Откуда вы меня знаете? Мызнакомы?

— Лично пока нет, — усмехнулся Виктор Анатольевич, — но янаслышан о вас, весьма, да…

В этот момент Катя, воспользовавшись тем, что вниманиемилиционера переключилось на меня, кинулась к окну.

— Лови ее! — закричала я. — Сейчас уйдет.

Но зря я волновалась. Один из парней, стоявший у дверей,мгновенно схватил девочку, та его лягнула.

Виктор Анатольевич покачал головой:

— Фи! Как некрасиво. Садитесь, нам, похоже, предстоит долгийразговор.

— Уже слышала нечто подобное, — скривилась Катя и ткнула вменя пальцем:

— От нее.

— Вот с нее и начнем, — улыбнулся толстяк. — Ну, ДарьяИвановна, похоже, вы влипли в историю.

— Немедленно покажите документы, — велела я.

— Мишка, — спокойно отреагировал Виктор Анатольевич.

Один из парней вынул удостоверение и сказал:

— Смотрите издали, руками не трогайте.

Я уставилась на «ксивы». Это не милиция! В избушкупожаловала ФСБ.

— Документ настоящий? — решила уточнить я.

Мужчины засмеялись.

— Ничего веселого, — рявкнула я, — сейчас любую корочкукупить можно.

— Хвалю за бдительность, — кивнул Виктор Анатольевич.

Потом он вытащил мобильный, нажал на кнопку и сказал:

— Ну, бормотни-ка ей пару слов.

Затем протянул мне сотовый. Я машинально взяла трубку исказала:

— Алло.

— Поезжай с Виктором Анатольевичем, — каменным голосомприказал Дегтярев, — ей-богу, мне тебя господь в наказание послал.

* * *

Через пару часов я сидела в небольшом кабинете.

— Духота у нас, — озабоченно покачал головой ВикторАнатольевич, — хотите чаю?

— Нет, — быстро ответила я, — только воды и покурить. Дайтепепельницу.

Виктор усмехнулся.

— Это без проблем, ну, начинай!

— Что? — спросила я, одним глотком опустошая протянутыйстакан.

— Рассказывать, — спокойно продолжил Виктор, — сначала ты,затем я, идет? Поделимся информацией.

Твой любимый Дегтярев пообещал, что ты можешь много чегознать. Но и я не промах. Интересно, кто из нас более умный?

Я вздохнула, откашлялась и начала: