То, что Римская республика никогда не располагала хорошей конницей, факт общеизвестный. Митридат же под Кабирами имел над римлянами не только качественное превосходство в кавалерии, но количественное, что очень пугало не только простых легионеров, но и их полководца. Судя по всему, основную массу всадников Митридата на этом этапе войны составляли армяне, которых он мог призвать под свои знамёна в Малой Армении. Вполне возможно, что могли остаться и отряды скифских, сарматских и каппадокийских наездников, которые царь привёл под Кабиры. Ведь не вся же конница погибла на равнинах Вифинии и сгинула в морской пучине! Именно эти ветераны и могли стать тем самым костяком, вокруг которого и формировался состав главной ударной силы армии Евпатора. Если же вспомнить, что царь сам был прекрасным наездником и колесничим, то можно не сомневаться, кто был главным создателем кавалерии, которая наводила ужас на римские легионы.

И всё-таки эту битву Митридат проиграл. Сам план царя по блокаде армии Лукулла у Кабир можно назвать безупречным, другое дело, как он приводился в жизнь. Цепь роковых случайностей и совпадений, а также то, что понтийскую конницу в самый решающий момент подвело отсутствие дисциплины и слабое понимание всей сложности возложенной на неё задачи, и привели к такому роковому финалу. Возможно, что если бы атаку на римскую колонну возглавил лично Митридат, исход дела был бы иным, но история не знает сослагательных наклонений. Да и сам царь просто физически не мог находиться в разных местах в одно и то же время – вести в атаку кавалерию и одновременно быть в лагере и наблюдать за каждым маневром римского полководца.

После того как Митридат покинул лагерь, попытка его полководцев Таксила и Диофанта остановить римский натиск потерпела неудачу: «Там началось сильное сражение, понтийцы сопротивлялись недолго. Едва стратеги первыми отступили, все войско дрогнуло» (Мемнон). В итоге всё закончилось сокрушительным разгромом.

Теперь рассмотрим действия Лукулла. Мы видели, что некоторые его операции против понтийской армии закончились победой во многом благодаря счастливому стечению обстоятельств. По-другому эти победы были бы невозможны. Здесь и предательство Луция Фанния под Кизиком, и гибель огромного количества понтийских солдат и кораблей в открытом море. Измена Феникса, который охранял горные проходы, и появление проводников, которые во время боёв под Кабирами провели римское войско в неприступное место… Если к этому добавить безрассудное поведение понтийской конницы во время атаки римского обоза с продовольствием, то можно действительно подумать, что боги отвернулись от Митридата. К разгрому под Кабирами его привело просто огромное стечение случайностей и нелепостей.

Но поражение есть поражение, и его катастрофические последствия не замедлили сказаться. Узнав о том, что Митридат велел умертвить весь свой гарем, начальники крепостей стали десятками сдавать Луцию Лицинию свои твердыни. Характерный пример подобного поведения приводит Страбон, рассказывая о том, как поступил в этой ситуации его дед со стороны матери: «Последний, видя, что дела Митридата в войне с Лукуллом принимают плохой оборот, и, сверх того, охладев к царю в гневе за недавнее умерщвление им своего двоюродного брата Тибия и его сына Феофила, он начал мстить за них и за себя. Получив от Лукулла ручательство в безопасности, он склонил к отделению от царя 15 укреплений». Вокруг царя всё рушилось, и не было никаких шансов на то, что удастся изменить ситуацию в лучшую сторону.

Следующий удар обрушился на Митридата с той стороны, откуда он его меньше всего ожидал. Плутарх об этом написал достаточно буднично, словно речь шла о каком-то заурядном событии: «Махар, сын Митридата, правивший Боспорским царством, прислал Лукуллу венец ценой в тысячу золотых с просьбой признать его другом и союзником римского народа». Таким образом, Митридат потерял не только Понт, но и Таврику, откуда получал войска, деньги и хлеб.

Это была катастрофа. Недаром Аппиан заметил, что Митридат бежал к Тиграну Великому, «потеряв совершенно надежду на сохранение своего царства».

Одной из самых трагических и героических страниц третьей войны Митридата с Римом стала оборона понтийских городов от римского нашествия. Когда Евпатор ушёл на восток и стал собирать войска у Кабиры, именно Амис, Евпатория и Фемискира приняли на себя первый удар вражеского вторжения. В меру своих возможностей царь помогал им продовольствием и подкреплениями, а также надеялся со временем избавить от осады. Но после битвы у Кабиры всё изменилось.

Разгромив вражескую армию и изгнав Митридата в Великую Армению, Лукулл развязал себе руки и занялся понтийскими городами всерьёз. Прибыв к Амису, который продолжал ожесточённое сопротивление, римский командующий был вынужден вступить в противостояние с командиром гарнизона Каллимахом. Это был грамотный стратег и прекрасный военный инженер. По его чертежам было изготовлено множество боевых машин, которые установили на стенах, и с их помощью защитники без особых проблем отражали вражеские штурмы. Видя, что силой город взять не удаётся, Лукулл решил действовать хитростью. Внимательно изучив своего противника и заметив, что в определённое время Каллимах отпускает солдат на отдых, проконсул дождался этого момента, а затем послал легионы на приступ. Римляне стремительно перевалили через стены и прорвались за городские укрепления. Командир гарнизона, понимая, что дальнейшее сопротивление бесполезно, велел поджечь город и стал спешно грузить войска на суда. Огонь задержал продвижение легионеров к гавани, и потому на кораблях успели спастись не только царские воины, но и многие из горожан. Лукулл же, видя, что огонь охватывает всё большую часть города, велел легионерам приступить к тушению пожара, но не тут-то было! Армия отказалась подчиняться своему командующему, жажда грабежа обуяла римлян, и тысячи легионеров хлынули на улицы города. Мало того, размахивая факелами, они занесли огонь туда, где его ещё не было, и вскоре весь город превратился в огромный костёр. Хлынувший ливень погасил пламя, но всё же Амис выгорел очень сильно, и Лукулл потратил солидную сумму денег, чтобы впоследствии его частично восстановить, а также оказать материальную помощь погорельцам и беженцам. В очередной раз действия Лукулла не вписывались в стандартные нормы поведения римских полководцев на завоёванных территориях, и он выделялся среди своих коллег, словно белая ворона.

Не менее героически, чем Амис, сражалась с захватчиками Синопа. Обороной города руководили стратеги Митридата Клеохар и Селевк. Под их руководством жители Синопы отразили все атаки врага. Столица получала продовольствие и подкрепления из Пантикапея, но когда Махар изменил Митридату, помощь прекратилась. Что очень осложнило и без того непростую ситуацию в городе. Именно в римский лагерь под стенами Синопы и явилось посольство предателя с просьбой о дружбе и союзе, вручив проконсулу золотой венок, который тот милостиво принял. Договор между Махаром и Римом был утверждён, и продовольствие с Боспора, которое раньше отправляли в Синопу, стало поступать римлянам. Но защитники не сдавались и повели против римлян настоящую войну на море, перехватывая идущие с Боспора корабли с хлебом, которые Махар посылал Лукуллу.