И пока Роланд думал, Эдди спросил Кинга, говорит ли емучто-нибудь имя Блейн.

— Нет. В принципе, нет.

— А Луд.

— Как в луддитах? Религиозной секте машиноненавистников, да?Я думаю, они существовали в девятнадцатом столетии, а может, и раньше. Еслипамять мне не изменяет, луддиты девятнадцатого столетия врывались на фабрики иразбивали машины, — он улыбнулся, вновь продемонстрировав неровные зубы. — Ядумаю, нынче их место занял «Гринпис».

— Берил Эванз? Вы знаете, кто это?

— Нет.

— Хенчек? Хенчек из Мэнни?

— Нет. А кто такие Мэнни?

— Слишком сложно объяснять. А как насчет Клаудии-и-ИнессБахман?

Кинг расхохотался, в который уж раз удивив Эдди. Удивился исам Кинг, судя по выражению его лица.

— Жена Дикки? — воскликнул он. — Откуда, черт побери, вы оней знаете?

— Мне ничего о ней неизвестно. Кто такой Дикки?

— Ричард Бахман. Я начал публиковать некоторые из моихпервых романов, они выходили не в переплете, а обложке, под псевдонимом. Бахман— мой псевдоним. Как-то вечером, изрядно выпив, я написал его полную биографию,включая и упорную борьбу с лейкемией. Трижды ура мужеству Дикки! Короче, Клаудия— его жена. Клаудия Инесс Бахман. Насчет "и" посередине… об этомничего сказать не могу.

Эдди вдруг почувствовал, как огромный невидимый каменьвнезапно скатился с груди и исчез из его жизни. Клаудия Инесс Бахман —восемнадцать букв. Значит, что-то добавило эту "и", а почему?Естественно, для того, чтобы букв стало девятнадцать. Клаудия Инесс Бахман —просто имя и фамилия. А вот Клаудия-и-Инесс Бахман — совсем другое дело… она —часть ка-тета.

Эдди подумал, что только они нашли один ответ, из тех, закоторыми приехали сюда. Да, Стивен Кинг их создал. По крайней мере, создалРоланда, Джейка, отца Каллагэна. До остальных пока просто не добрался. И онпередвигал Роланда, как шахматную фигуру по доске: иди в Талл, Роланд, переспис Элис, Роланд, преследуй Уолтера по пустыне, Роланд. Но, даже если он ипередвигал своего главного персонажа по доске, точно также передвигали и самогоКинга. Буква, добавленная к имени жены его псевдонима однозначно на этоуказывала. Что-то хотело, чтобы Клаудия Бахман вошла в ка-тет девятнадцати. Азначит…

— Стив.

— Да, Эдди из Нью-Йорка, — Стив улыбнулся чему-то своему.Эдди почувствовал, как гулко забилось сердце.

— Что значит для вас число девятнадцать?

Кинг задумался. Снаружи ветер шелестел кронами сосен, гуделилодочные моторы, каркала, та же самая или другая, ворона. Скоро на берегу озеранаступит час барбекю, а потом люди, возможно, поедут в город, чтобы послушатьконцерт на площади или за чем-то еще, в этом лучшем из всех возможных миров.Или, по крайней мере, самом реальном.

Наконец, Кинг покачал головой, и Эдди, который ждал, затаивдыхание, выдохнул скопившийся в легких воздух.

— Извините. Это простое число, вот и все, что я могу пронего сказать. Простые числа интересуют меня, с тех пор, как мистер Сойчакпознакомил меня с ними на уроках математики в средней школе Лисбона. И, думаю,мне было девятнадцать, когда я познакомился со своей женой, но, возможно, онаоспорит мои слова. Она у меня вообще любительница поспорить.

— А как насчет девяносто девяти?

Кинг вновь задумался, что-то стряхнул с пальцев.

— Чертовски солидный возраст. «Девяносто девять на могильномкамне». Это из песни, вроде бы она называлась… думаю, «Крушение в девяностодевять». Нет, нет, это другая песня — "Крушение «Вечерней звезды».«Девяносто девять на полке бутылок, мы взяли одну и пустили по кругу, осталосьна полке девяносто восемь бутылок». Кроме этого, ничего сказать не могу.

Теперь пришла очередь Кинга взглянуть на настенные часы.

— Если я не уеду в самое ближайшее время, Бетти Джонспозвонит, чтобы узнать, не забыл ли я, что нужно забирать сына. А после того,как я заберу Джо, мне предстоит проехать сто тридцать миль на север. Ехать мнебыло бы проще, если б я не налегал на пиво. А на пиво я бы не налегал, если бна моей кухне не сидели двое вооруженных призраков.

Роланд несколько раз кивнул, взялся за пояс-патронташ,достал патрон, начал рассеянно вертеть его между большим и указательнымпальцами левой руки.

— Еще один вопрос, если ты не возражаешь. А потом мы пойдемсвоей дорогой, а ты — своей.

— Так спрашивайте, — Кинг посмотрел на третью вскрытуюбанку, затем вылил остаток пива в раковину, на лице читалось сожаление.

— Это ты написал «Темную Башню»?

Эдди вопрос показался бессмысленным, но глаза Кингавспыхнули, он ослепительно улыбнулся.

— Нет! И если я когда-нибудь напишу книгу о том, как писатькниги, а я, вероятно, могу ее написать, потому что учил этому, прежде чемполностью не ушел в писательство, то в ней так и скажу. Ни «Темную Башню», нилюбую другую, по большому счету, нет. Я знаю, есть писатели, которыедействительно пишут, но я не из их числа. Фактически, когда меня покидаетвдохновение и перестают появляться новые идеи, история, над которой я работаю,обычно превращается в дерьмо.

— Я никак не возьму в толк, о чем вы говорите, — вставилЭдди.

— Все равно, что… эй, ловко, однако!

Патрон, который катался взад-вперед между большим иуказательным пальцами, вдруг легко закувыркался по тыльной стороне руки,отправившись на прогулку от указательного пальца к мизинцу Роланда, потомдвинулся обратно.

— Да, — согласился Роланд, — ловко, не так ли?

— Так вы загипнотизировали Джейка на дорожной станции. Чтобызаставить вспомнить, что его убили.

«И Сюзан, — подумал Эдди. — Так он загипнотизировал и Сюзан,только ты об этом еще не знаешь, сэй Кинг. А может, знаешь. Может, где-тоглубоко внутри ты знаешь все».

— Меня пробовали загипнотизировать, — продолжил Кинг. — Одинпарень вытащил меня на сцену во время ярмарки в Топшэме, когда я былподростком, и попытался заставить кудахтать, как наседка. Ничего у него невышло. Это случилось примерно в то время, когда умер Бадди Холли. И БольшойБоппер. И Ритчи Валенс. Тодана! Ах, Дискордия!

Внезапно он замотал головой, словно хотел прочистить ее, иперевел взгляд с пляшущего патрона на лицо Роланда.

— Я только что что-то сказал? — спросил он.

— Нет, сэй, — Роланд смотрел на пляшущий патрон, мотающийся,как маятник, поперек тыльной стороны руки… и, естественно, глаза Кинга тожевернулись к патрону.