Он застал королевское войско врасплох — зная о своем численном превосходстве, он провел вечер за выпивкой в честь ожидающей его победы. Как написано в позднейшем насмешливом стишке:

Однако Эдуард быстро поднял своих людей и изготовился к бою. Симон поначалу послал наверх необученных лондонских ополченцев, и когда эти зеленые новички-пехотинцы увидели Эдуарда и его благородную кавалерию, выстроенную против них в боевом порядке, они очень поспешно развернулись и дали деру. Эдуард и его конники погнались за ними, рассчитывая уничтожить противника. Лондонцы ударились в панику, рассыпались кто куда по всей долине, поэтому Эдуарду и его отряду понадобилось немало времени, чтобы выследить их всех.

Это была фатальная ошибка. Многочисленность армии — преимущество лишь тогда, когда вся она одновременно находится на поле боя. Поскакав за лондонцами, прямо в западню, Эдуард оставил отца и Ричарда, которые оба не славились воинскими умениями, и тем пришлось выдерживать напор основных сил Симона. Генрих, судя по рассказам, дрался отважно — под ним убили одного за другим двух коней, и он снова садился в седло — но король римлян совсем скис, и его нашли прячущимся на мельнице. К тому моменту, когда Эдуард вернулся, им оставалось только сдаться.

Битва под Льюэсом решила все. К вечеру 14 мая 1264 года Симон де Монфор стал правителем Англии.

Элеонора, ожидавшая во Франции, вскоре услышала ужасную новость: силы короля полностью рассеялись; тысячи погибли или ранены; муж и старший сын стали пленниками мятежников; Симон де Монфор и небольшая группа баронов захватили власть. Хроника Бери-Сент-Эдмундс сообщает, что «королева Англии, находившаяся за рубежом, сильно горевала, услышав, как сложились события». Элеонора, по природе оптимистка, особенно в отношении военных действий, должно быть, полагалась на прочность оказываемой королю поддержки и численное превосходство его войска. Она не могла ожидать поражения таких масштабов.

Однако у нее не было времени ни на причитания, ни на догадки. Элеонора помчалась к Людовику и Маргарите в Париж просить заступничества за мужа. Вместе с нею они обратились к папе с просьбой повлиять на Симона де Монфора, чтобы тот отпустил Генриха и Эдуарда и обеспечил безопасность всем заложникам. Понтифик, потрясенный дерзостью взбунтовавшихся баронов, отправил в Англию одного из своих самых старших и доверенных советников, которому предстояло наследовать после него папский престол уже в следующем году, с заданием добиться мирного урегулирования между королем и графом. Папский легат был снабжен официальными бумагами с угрозой отлучения и интердикта Симону де Монфору и его сторонникам, если они не вернутся к рассудку.

Вмешательство папы представляло, несомненно, некий прогресс в этом деле, но еще одно вынужденное соглашение, которое потом можно будет проигнорировать или нарушить, Элеонору не устраивало. Королева хотела вторжения. Она уже почти собрала полк в дополнение к войску короля, когда разразилось несчастье под Льюэсом; теперь она удвоила усилия. Она знала, что единственный способ спасти Генриха и Эдуарда — это собрать такую армию наемников, которые одолели бы силы графа Лестера. Сводные братья короля, Лузиньяны, спаслись после битвы под Льюэсом, и Элеонора подавила свою ненависть к ним, чтобы вместе с ними и Пьером Савойским набрать необходимых людей.

Как всегда, все упиралось в деньги. Элеонора придумала, откуда их взять. Она снова уговорила Людовика выдать авансом следующую часть выплат по Парижскому договору, а когда и этого не хватило, Элеонора продала ему права на три английских епископства еще за пять тысяч фунтов — с условием что Генрих сможет их выкупить, когда будет восстановлен на престоле. Она сбыла коронные драгоценности, которые раньше Маргарита отдала на хранение в парижский Тампль, за тысячу фунтов и потом одолжила деньги от своего имени у флорентийских банкиров; она даже обратилась к Энрике Кастильскому, брату жены Эдуарда, и он ссудил ей 2500 марок под гарантию Пьера Савойского. Дядюшка Пьер также сделал займы под залог своих имений, чтобы помочь Элеоноре финансировать военный поход.

Имея в руках средства, Элеонора принялась приобретать суда и солдат. Она воспользовалась правами ее сына в Гаскони, приказав тамошним рыцарям, обязанным ему военной службой, собраться во Фландрии с людьми и оружием, и даже уговорила своего гневливого дядю Гастона Беарнского прийти к ней на помощь. Сводные братья Генриха привели отряды из Пуату, Сен-Поль пришел со своими, и вояки из Фландрии также ответили на ее призыв. Вся семья (за исключением Беатрис Прованской и Карла Анжуйского, которых подозревали в том, что они сочувствуют смутьянам по каким-то своим соображениям) собралась вокруг Элеоноры, и каждый сделал для нее все, что мог.

Маргарита попыталась снова добиться поддержки от Альфонса де Пуатье — на этот раз она попросила задержать все английские суда в его портах для целей Элеоноры. Он отказался, но все-таки арестовал кое-кого из сторонников баронов на своей территории. Мать Элеоноры специально поехала в Савойю, чтобы поднять войска и добыть снаряжение, а Пьер Савойский оплатил ее путешествие и расходы на подготовку большого контингента савойских рыцарей, обязанных ему службой. Все они собрались в порту Дамме во Фландрии к августу 1264 года. Командовали ими Элеонора и Пьер Савойский. В хронике Бери-Сент-Эдмундс упоминается, что королева «собрала огромную рать». Англия приготовилась к вторжению.

Но корабли так и не отплыли. Тому имелось, по-видимому, несколько причин. Одни хронисты уверяют, что дули противные ветры, и флот королевы не мог выйти в море, а когда ветер переменился, у нее кончились деньги. Другие, подобно хронисту из Бери-Сент-Эдмундс, полагали, что «море и побережье крепко охранялись английскими войсками по приказу короля и баронов, и потому враг поостерегся отплыть». Папский легат, все еще надеясь достичь мирного решения, резко возражал против вторжения, и Элеонора навлекла бы на себя смертельную опасность, действуя против его советов; она не могла позволить себе утратить расположение папы. Но важнее всего была позиция Генриха по этому вопросу: король прислал Людовику письмо, умоляя отказаться от попыток освободить его силой. Генрих боялся, что королевство сильно пострадает, а его и Эдуарда обвинят в действиях Элеоноры, и последствия могут стать очень серьезными. Эдуард и сын Ричарда Генрих Альмейн «являются заложниками исполнения ультиматума, [мирного соглашения, навязанного Генриху Симоном де Монфором после битвы при Льюэсе], — писал король Англии королю Франции в августе 1264 года. — Если тебе настолько безразлична наша участь и гибель нашей державы, что ты позволяешь готовить во Франции поход с целью их освобождения, ты подвергаешь их тем самым ужасной опасности; ибо если мы и наши друзья нарушим мир, их жизнь, согласно закону, может стать ставкой в игре».