Убрав куклу уже предельно аккуратно, чтобы не испортить её и не порвать, вытянула кошелек с деньгами.

— И деньги мне вернуть надо Катарине. Обязательно.

— А это кто? — поняв, что у меня тоже целый план вырисовывается, мужчина сел рядом, скрестив ноги по-турецки, с интересом наблюдая за тем, что я вытаскиваю из недр сумки.

— Нянька Надин. Она помогла мне сбежать, была добра и даже дала деньги из своих сбережений.

— Тогда ей надо не просто отдать деньги, но и наградить, — Дарахар покивал головой. — Да. Я подумаю, что может быть достойным такого поступка.

— Может, эти драгоценности? — я бросила на плед дорогие украшения.

— Знакомое… — взяв ожерелье в руку, мужчина покрутил его, поднял к небу, разглядывая камни. — Да! Точно! Я видел такое у своей матери.

— Это… Это…

— Это значит, что твой женишок точно мой родственник. Ну или тот, кто заполучил драгоценности моей семьи.

— Я думала, что… ты всех…

— Убил? — Дарахар посмотрел на меня вопросительно. И я кивнула. — Нет, конечно, моё солнце. Мой старший брат занял трон, когда драконы превратились в драконидов. Но давай оставим все догадки, скоро мы и сами всё увидим и узнаем. Что же по поводу этих драгоценностей — ты можешь их отдать. Однако, лично я не считаю их достойным подарком.

— Почему?

— Ну что она с ними делать будет? — резонно подметил мужчина.

— Продаст и на вырученные деньги что-то купит, — не менее логично заметила я.

— Ну, чтобы выручить за них достойные деньги, ей придется ехать в крупный город, — Дарахар начал загибать пальцы. — Это раз. Два — всё равно сомневаюсь, что её не обманут. Три — может попасть на недобросовестного ювелира или продавца. И он либо сам обокрадёт её, либо наведет на неё своих подельников. Четыре — хорошо, если её не убьют с такой крупной суммой денег. Пять могут посчитать за воровку и…

— Я всё поняла! — взмолилась я.

— Ну, значит, понимаешь и то, почему для нее это просто будет красивой безделушкой. Но никак не достойным даром за доброту.

— Я ещё подумаю… — я насупилась и добавила шепотом: — Только у меня денег нет, чтобы что-то купить.

Нет, конечно, я не просила что-то у мужчины, даже помыслить бы не посмела. И, естественно, не думала также намекать на то, чтобы он мне что-то дал. Просто констатировала факт и была этим сильно недовольна. Я привыкла, что могу сама позволить себе купить всё, что надо. А тут — хорошо, не с голым задом хожу. Хотя… и это тоже не благодаря мне, а мужчине, который постоянно или покупает мне разные платья, или откуда-то их приносит. Я ещё раз тяжело вздохнула.

— Я даже слышу, как в твоей голове скрипят сейчас натужно извилины, — прищурившись, мужчина демонстративно начал «буравить» мою голову взглядом. — И знаю, о чем ты с таким недовольным видом думаешь.

— Да?

— Я не возьму у него деньги. Я сама. Всё сама! — забавно изобразив меня, произнес дракон.

Не в бровь, а в глаз! У меня от его догадки даже глаз нервно дернулся. И Дарахар, заметив это, рассмеялся:

— Привыкла ты всё сама. Но придется отвыкать, Эли’Ви. Я слишком богат, я бы сказал, чрезвычайно ужасно богат. И потратить всё не хватит целой жизни. Так что теперь ты будешь мне помогать по мере сил. Тратить моё состояние, которое мне досталось от родственничков и что я сам заработал.

— Дар… — видимо, такой жалобный голос у меня был в тот момент, что мужчина затих и затаил дыхание. — А про детей… ты ведь не шутил?

— Нет, — абсолютно серьезно ответил он. — Я бы никогда не посмел таким шутить. Я понимаю твою боль… но даже не в моих силах и возможностях чёрного дракона переместить тебя туда, откуда ты пришла, чтобы попрощаться с детьми. Однако я бы хотел, чтобы ты полюбила, как своих Таню и Колю, так же сильно и наших детей.

— Ты… хочешь детей? Или ты так говоришь потому, что я того желаю?

— Не сейчас, — ответил честно. — Не в данный момент и не в первый год. Я хочу научить тебя всему. Насладиться тобой. Узнать тебя лучше. А потом… потом у нас будет столько детей, сколько мы с тобой захотим. Мы вместе вырастим их, научим всему. Воспитаем, окружив заботой и подарив свою любовь. Чтобы в их сердцах никогда не поселилась тьма и гниль. Так что — да. Я тоже хочу детей, моя принцесса, от тебя. Наших с тобой детей.

Резко встав, Дарахар подал мне руку и помог подняться. Более мы ничего друг другу не сказали до самого отбытия из Галии’эр.

До этого, когда мужчина признался мне в любви, я считала, что нашла себе место в этом мире, и думала, что уже счастлива. Но своими словами про то, что хотел бы помочь мне увидеть ещё раз Таню и Колю, что хочет детей, он подарил мне куда больше… Он дал мне всё — веру, надежду и любовь. Сделал меня бесконечно счастливой. И, думая о всём этом, я собрала вещи, помогла ему и расчесала гриву Раха.

А потом пришло время прощаться с Галии’эр и долиной. В которую, как мы оба с Даром надеялись, совсем скоро вернемся.

Взяв меня крепко за руку, попросив ничего не бояться, мужчина сделал шаг вперед, и мы «погрузились» в нечто плотное и вязкое, как желе.

В этот раз переход занял чуть больше времени, и мне даже не хватило воздуха в легких: я инстинктивно затаила дыхание перед телепортацией, однако в той странной серости, в которой мы «застыли», как насекомые, как мне показалось, было чем дышать. Пусть воздух и казался стерильным, без запахов, но и не тяжелым. А ещё, сделав вдох, я осмелилась отвести взгляд от Дарахара, который, чтобы поддержать меня, всё это время смотрел мне в глаза. И увидела, что вокруг нас кружат два дракона. Заигрывая друг с другом, они летели крыло к крылу. И то взмывали вверх, то снова спускались к нам, чтобы сделать ещё один круг. Алый, сотканный из пламени, с черными очертаниями. И голубой, подобный кристально чистой воде, с белым рисунком на чешуе.

Завороженная этим зрелищем, я даже не сразу обратила внимание на то, что мы уже находимся посреди леса. Рядом с памятной канавой. Всё было как и тогда. Кроме обугленного и почерневшего, упавшего дерева. Вероятно, когда молния угодила в него, ствол раскололся, и порыв ветра опрокинул сломанного исполина.

— Да-а… — протянул Дарахар. — Казалось бы, прошло так мало времени. А мне кажется, что больше, чем я прикидывался послом в Гохоре.

— И сколько ты там прикидывался… бездельником?

— Дай подумать… Около девяти лет.

— А ты всегда был послом после войны?

— Практически. Были небольшие перерывы.

— И никого не смущало, что тебе уже столько лет и ты не стареешь?

— Я никогда нигде долго не задерживался. Лет пятнадцать там, десять в другом месте. Отправлялся туда, где назревал конфликт или приходил к власти тот, кто не был достойным правителем или же просто не готовым принять власть.