Шофера на стоянке не оказалось. Он обнаружился в гараже. Что-то мастерил на верстаке. Видя наставленное на него оружие, сопротивляться не стал. Спокойно позволил приковать себя к верстаку, подальше от всевозможного инструмента.

Как ни странно, но проблемы едва не создал старик дворецкий. Вот уж верный пес своего господина. Пришлось приложиться ему по загривку, чтобы немного урезонить его прыть.

Зато ни горничная, ни повариха, никаких хлопот не доставили. Впрочем, Петр их и не видел. С этим вполне справятся и его товарищи. Он же ориентируясь по нарисованному покойным Аттвудом плану, двигался прямо в кабинет хозяина особняка, где тот проводил большую часть времени.

Толкнув тяжелую дубовую резную дверь, Петр оказался в довольно просторном помещении. Рабочий кабинет. Об этом говорило все его убранство. Книжные шкафы, под высокий потолок, забитые как книгами, так и тубусами для хранения бумаги большого формата. Хватало и листов просто свернутых в рулоны. Рядом стремянка на колесах, чтобы можно было без труда дотянуться до нужной полки.

Напротив входной двери, перед двумя большими стрельчатыми окнами большой рабочий стол, обтянутый зеленым сукном. За ним кожаное кресло с высокой спинкой. Перед ним пара удобных кресел. Справа камин с парой же кресел. Правда огонь там сейчас не горит.

Слева от стола, так чтобы свет от окна падал слева, стоит кульман. Рабочее место не пустует, на нем прикреплен большой лист бумаги, с каким-то незаконченным рабочим чертежом. Рядом стоит сухонький старик, с чертежными принадлежностями в руках.

— Кто вы такой, молодой человек? И что вам угодно? — поинтересовался хозяин кабинета резким голосом.

— Мистер Джеймс Дайсон? — вместо ответа поинтересовался Петр.

— С кем имею честь? — вскинулся старик.

Ишь ты. Он еще и честь имеет. Ничего так старик. Упрямый, не робкого десятка. Оно может о никогда и не видел фотографию Петра, но не рассмотреть в руках вошедшего вальтер с глушителем, оружие убийцы и никак иначе, он не мог. Ну да Петр пришел сюда не за его страхом или вынесением ему приговора. Он пришел привести приговор в исполнение.

Пастухов поднял пистолет, и навел ствол прямо в лицо мистера Дайсона. Хлопок. Старик рухнул на ковер как подкошенный. Пуля так и осталась в черепе, так что, кроме аккуратной дырочки в центре лба, никаких других повреждений не наблюдалось.

— Мудак ты, мистер Дайсон. И чего тебе не сиделось спокойно, старый пень?

Произнеся это, Петр подошел к кульману и взглянул на прикрепленный лист. Красиво. У Петра так чертить никогда не получалось. А тут… Четкие, строгие и выверенные линии чего-то механического. Все же, что ни говори, но он только что вышиб мозги одному из гениев этого мира. Да еще и не растерявшему остроты ума даже в преклонном возрасте. Ведь видно же, что работал над каким-то своим новым творением.

Плевать. Каждому да воздастся по делам его. А если проще – что посеешь, то и пожнешь.

Петр бросил последний взгляд на труп, и с трудом удержавшись от плевка, вышел из кабинета. Больше ему тут делать нечего.

До аэродрома добрались без труда. Мало того, им повезло попасть на рейс до Амстердама. В смысле, об отправлении этого рейса они конечно же знали. Вот только понятия не имели, будут ли в наличии места. Но места оказались, и буквально через полчаса самолет взмыл в воздух, беря направление на Нидерланды. Оттуда рукой подать до Германии, а уж там-то, до них уже не дотянуться.

Насчет оставшихся скованными пленников, Петр не переживал. Из наблюдений Антона и Степана было известно о том, что каждое утро, из деревеньки в усадьбу заезжает приказчик местной лавки, доставляя свежие продукты. Ну обождут малость, а там их и освободят.

Уже будучи в небе, Петр прислушался к своим ощущениям. И странное дело, совершенно не ощутил удовлетворения. Как говорится, хорошо, но мало. Он извлек из внутреннего кармана записную книжку и вновь перечитал имена оставшихся четырех упырей. Кстати, Крупп в их число не входил. Надо же, как повезло пушечному королю. Не то, отправился бы кормить червей до срока.

— Антон, Степан, есть работа. Вы как?

— Работа сродни проделанной, — кивнув на блокнот в руках Петра, поинтересовался Антон.

— Да. Только без меня.

— Условия те же?

— И условия те же, и твари сродни издохшим.

— Годится, — переглянувшись со Степаном, ответил Антон.

— Ну ты как, дорогая?

— Если честно, то боюсь до одури.

— Все будет хорошо. Мы с тобой.

Вообще-то, кто из них сейчас боялся больше, тот еще вопрос. Вот только, Петр не мог себе позволить проявить слабость. И несмотря на свой страх, это именно он буквально запихнул Александру в болид, заставив начать объезжать эту лошадку снова. Вернее, уже другую. Разбитого «Вихря» никто восстанавливать не стал. Глупо бы было.

Куда проще построить точно такой же, только новый. Опять же, за прошедший год они сумели избавиться от целого ряда недостатков, и увеличить мощность двигателя. Так что, подготовившиеся к резвости «Вихря», гонщики на паровиках, будут неприятно удивлены. Как впрочем, и водители болидов с ДВСами, каковых в этом году едва ли не четверть от общего числа.

Несмотря на прошлогодний взрыв, идею выйти на гонку с новым двигателем вовсе не забросили. Правда и выиграть ДВСу пока еще не удалось. Слишком уж они несовершенны. Положение мог бы исправить новый «Вихрь», благо другой автомобиль завод мог выставить уже через месяц, а то и раньше. Однако Петр запретил это делать.

Ч-черт, он любил свою жену. Боялся за нее. Был готов убить любого, кто только покусится на ее жизнь и честь. Он не колеблясь вышел бы против целого мира. Но он не мог защитить ее от самой себя. Это должна была сделать только она сама. Вот здесь, на теперь уже всемирно известном Петроградском автодроме. Продолжив путь оттуда, где все закончилось, так и не начавшись.

Ободряюще улыбнувшись, Петр надел на голову жены шлем, и опустил прозрачное забрало. Только бы не показать, как ему страшно.

— Ты уверен, что это нужно? Она ведь уже смирилась, со своим страхом перед автомобилями. А ты буквально заставил ее снова сесть на водительское место, — с сомнением глядя, на отъехавшую к стартовой полосе, Александру, поинтересовался тесть.

— Да ни в чем я не уверен, Виталий Юрьевич, — вздохнул Петр. — Только знаю одно – жить в обнимку со страхом, не сахар. Я ее муж, защитник и опора. Но в том что касается этого страха… Я не могу ее защитить от него. Мне по силам только помочь ей преодолеть его.

— Ну, дай-то Бог. Дай-то Бог. Выпьешь? — тесть протянул ему фляжку с коньяком.

— Нет, спасибо. Вы же знаете мое отношение к выпивке. Не тот случай.

— Завидую тебе. А вот для меня тот самый и есть, — отвинтив крышку, Виталий Юрьевич от души приложился к горлышку, и довольно крякнув, поинтересовался. — Кстати, как там у вас с Васильчиковым?