Туника была очень красивой: из шелка цвета меди, расшитая медными нитями и блестящими золотыми украшениями. Белли никогда не ходила в таком богатом одеянии, даже при дворе короля Генриха. Высокий ворот туники был вырезан круглой линией, а манжеты, которыми оканчивались длинные рукава, украшены драгоценными камнями.

Простые темно-зеленые юбки из мягкой шерсти были подбиты шелковой подкладкой. Гай выкупал ее и одел, потом взял щетку и бережно причесал волосы Белли, доросшие уже почти до плеч.

Причесывать Белли оказалось для него одним из самых волнующих удовольствий. Гай размышлял об этом, водя щеткой по густым золотисто-рыжим локонам. Потом он присыпал ей волосы золотым порошком.

— Ты даже слишком красива, чтобы делиться тобой с другими, — тихо сказал он, когда Белли была готова к выходу. — Надеюсь, что мне не придется пожалеть о том, что я дал тебе немного свободы, Белли. Впрочем, уже пора встретиться с моей сестрой.

— Я видела ее в зале. Она исключительно красива, милорд. Хотела бы я, — со вздохом добавила Белли, — увидеть, как я выгляжу.

Гай рассмеялся над ее тщеславием.

— Пойдем, — произнес он, взяв ее за руку, и подвел ее к шкафу, стоявшему у стены. Он открыл дверцу, и появилось огромное овальное зеркало, идеально чистое и гладкое. — Вот, Белли! Тебе нравится?

— Неужели это я? — Белли была потрясена, увидев отражение в зеркале. — Это и вправду я? Из чего сделано это зеркало? Оно не серебряное. Это магия, милорд?

Белли была очарована тем, что увидела. Она принялась вертеться перед зеркалом. Женщина, глядевшая на нее из-за гладкой поверхности, не могла быть Изабеллой Лэнгстонской. Та Изабелла была миловидной, но деловитой девушкой. А это создание было красивой, чувственной и очень соблазнительной женщиной. Неужели это тоже магия?

— Это зеркало — своего рода магия, Белли, — ответил Гай, — но, лучше всего оно умеет говорить правду. То, что ты видишь в нем, — это и есть ты. Тебе нравится твое отражение? — Гай встал у нее за спиной, и теперь она увидела в зеркале отражение его лица.

Изабелла кивнула.

— Тогда пойдем, — сказал он, закрывая дверцу и выводя Белли из комнаты.

Когда они стали спускаться по узкой каменной лестнице, Изабелла внезапно почувствовала страх. Большая теплая ладонь Гая, сжимавшая ее руку, немного успокаивала ее. Хорошо, что она сегодня увидит Хью: ведь она уже начинала испытывать к Гаю Бретонскому чувства, которых не должна была допустить, даже если эти чувства и были результатом его колдовства. Она должна сопротивляться его очарованию. Она стала любовницей Гая для одной-единственной цели: чтобы освободить Хью Фоконье, своего мужа, и вернуться вместе с ним в Англию, к своему сыну.

— Выше голову, Белли, — велел Гай, когда они вошли в Большой зал. Пройдя через все помещение, они приблизились к господскому столу. Шумный зал был полон слуг и стражников.

Изабелла глядела прямо перед собой. Это был Хью! Ее Хью! Глаза ее жадно вглядывались в его длинное лицо и ястребиный нос, задержались у большого рта. Ей казалось, что она чувствует прикосновение этих губ к своим губам.

Изабелла вздохнула. Ей нравилось, какую прическу он стал носить: теперь, когда его темно-русые волосы были длинными, Хью зачесывал их назад и стягивал полоской кожи.

Так он был похож на дикаря и делался неожиданно привлекательным. Как это отличалось от короткой нормандской стрижки! Они поднялись по ступеням к столу, и Гай крепче сжал ее руку.

— Сестра, — произнес он, — это Белли.

Вивиана Бретонская взглянула ей прямо в глаза, и Изабелла поразилась ее сходству с братом. Они были почти как близнецы, оба с густыми черными бровями над миндалевидными фиолетовыми глазами. У Вивианы были черные пышные волосы до плеч и лицо в форме сердечка с абсолютно безупречными чертами. Издалека она выглядела очень красивой; но глядя на нее с близкого расстояния, просто невозможно было оторвать глаз. Белли раздумывала, как же ей удастся отвоевать своего мужа у такой женщины. Любовь! Она не должна забывать, что сила истинной любви способна победить все!

— Ты очень красива, — произнесла Вивиана Бретонская, и в ее голосе почудилось легкое неодобрение. Никогда еще ей не приходилось сидеть в своем замке за одним столом с женщиной, которая могла бы не уступить ей в красоте. Обычно любовницы Гая были всего лишь миловидными, не более того.

— Вы тоже очень красивы, — отозвалась Изабелла, решив, что в данной ситуации лучше всего ей поможет определенная доля дерзости.

Какое-то мгновение Вивиана казалась удивленной, но потом рассмеялась:

— Мой брат сказал, что ты смела, и я вижу, что он не солгал. — Она повернулась к своему любовнику:

— Хью, любовь моя, познакомься с наложницей Гая. Разве она не мила?

Никогда бы не подумала, что ее мать была крестьянкой.

Изабелла перевела взгляд на Хью. Его чудесные голубые глаза равнодушно изучали се. Эти глаза, когда-то светившиеся при взгляде на нее теплом и любовью, теперь были холодны и безучастны. Хью не улыбнулся.

— Она недурна, Виви, — произнес он, — но я предпочитаю черноволосых бретонских чаровниц. — Он отвернулся от Белли и поцеловал Вивиану.

— Иди сюда, Белли, и садись, — сказал Гай, подводя ее к стулу. Изабелла слышала его голос и повиновалась ему, но все ее существо никак не могло оправиться от потрясения. Этот человек звался Хью Фоконье и выглядел, как Хью Фоконье. Она даже могла расслышать отголоски настоящего голоса Хью в резких интонациях этого мужчины, но этот Хью не был ее милым Хью. Сможет ли она вернуть его? То, что начиналось как захватывающее приключение, теперь превращалось в бесконечный, беспросветный кошмар.

В меню были в основном блюда, известные своим свойством разжигать страсть: холодные сырые устрицы, выловленные в море под Ла-Ситадель, поданные на стол прямо в раковинах, разделенных на половинки; жареный перепел и жаркое из кролика с луком; лук-порей и имбирь; длинные стебли бледно-зеленой спаржи; салат из тушеных овощей под названием» Brassica eruca»— род кабачков, прославленный своей способностью усиливать любовное влечение.

Ели они с золотых тарелок, пили вино, смешанное с корнем горечавки, из резных кубков розового кварца. Горечавка тоже должна была распалить в них желание. Перед Изабеллой стояли самые изысканные блюда, но она не спешила набрасываться на кусочки, которые Гай протягивал ей своими изящными пальцами. Встревожившись, он прошептал ей на ухо:

— Ты в порядке, Белли?

Белли немедленно взяла себя в руки. Они не должны узнать, кто она такая и зачем приехала в Ла-Ситадель. Повернув голову, она выдавила из себя улыбку:

— Я привыкла к тому, что ваши покои стали для меня всем миром. Вы позволите мне выпить глоток вина, чтобы разжечь аппетит? И возможно, немного перепелки, милорд, и вон того чудного винограда.

Гай поднес кубок к ее губам, подождав, пока она напьется, и вино, казалось, оживило ее. Потом Гай накормил ее перепелкой, улыбаясь, пока она вылизывала его пальцы быстрым розовым язычком.