— Линд, — произнесла она, — он тебя совсем не узнает?

Линд покачал головой:

— Нет, госпожа. Он не узнает и Алана, но Алан сразу сказал ему, что он — его слуга. Лорд Хью ничего не помнит, кроме того, что всегда любил птиц. Нам пришлось заново обучать его всему, что касается соколов. Порой то я, то Алан упоминали его деда и птиц Мерлинсонов. Он ненадолго задумывался, потом тряс головой и говорил, что это не важно; однако мы видели, что он огорчен тем, что не может вспомнить. Похоже, когда он пытается что-то припомнить, у него начинает болеть голова. — Линд нахмурился. — Я начинаю склоняться к мысли, что Алан прав, миледи. Возможно, нам следует бежать отсюда.

Белли покачала головой:

— Давай подождем хотя бы до весны, Линд. Возможно, я все-таки сумею узнать, какого рода магия привязывает меня и моего мужа к этим колдунам. Кроме того, сейчас мы не сможем переплыть море. Ты только взгляни на воду! И потом, где мы найдем корабль? Если мы поедем по суше, они легко догонят нас и вернут. Нет.

Если мы решим бежать, то не должны оставить им ни одного шанса поймать нас, Линд. Скажи это Алану и попроси его не сердиться на меня. Мы должны держаться друг друга.

Линд кивнул, соглашаясь со своей госпожой.

Белли обдумывала, стоит ли подходить к Хью так рано.

В душе она неудержимо желала броситься к нему на шею и рассказать все о себе, но понимала, что в нынешнем его состоянии это было бы неразумно. Она заставила себя ждать: было очевидно, что Хью сейчас не интересует ни одна женщина, кроме Вивианы. Он почти не говорил с Изабеллой, почти не замечал ее присутствия.

Но однажды, в середине зимы, она пришла к соколиным клеткам и, к своему удивлению, застала там Хью.

— Доброе утро, милорд, — любезно произнесла она.

Хью учтиво кивнул.

— Я слышала, что вы обыкновенно навещаете птиц в более ранний час. Если я помешала вам, то могу уйти, — сказала она.

— В этом нет нужды, — хриплым голосом ответил Хью.

Изабелла поспешно подошла к Купе и посадила кречета к себе на перчатку.

— Доброе утро, дорогой мой, — весело приветствовала она птицу. — Сегодня ты особенно красив.

Кречет встопорщил перья при звуке ее голоса.

— Он тебя слушается, — проворчал Хью.

— Я начала воспитывать его, когда он был еще птенцом, — тихо сообщила ему Изабелла. — Его подарил мне мой муж.

— Он был сокольничим? — спросил Хью.

— Да, — ответила Изабелла. — Очень хорошим сокольничим. Однажды он показал мне, как обучают белого сокола охоте на журавлей.

— Весной ты покажешь это нам, — сказал Хью. — На окрестных болотах водятся журавли. Я не прочь поохотиться на них.

С этими словами он резко развернулся и ушел. Вечером, за ужином, он рассказал своей любовнице о том, что Белли говорила ему насчет охоты на журавлей.

— Мы поедем охотиться на них все вместе, не правда ли? — сказал он.

— Для кого обучали этого белого сокола? — спросил Гай.

— Для короля. — Белли отделалась полуправдой.

— Твой покойный муж обучал сокола для короля Генриха? — На Вивиану это произвело впечатление. — Должно быть, он был превосходным сокольничим.

— Да, — тихо ответила Белли.

Позднее, оставшись наедине с Белли в своих покоях, Гай не смог сдержать свою ревность.

— Ты говорила о нем так, будто любишь его, — обвинил он Белли.

— Кого люблю? — спросила Белли, не понимая, что именно он имеет в виду.

— Твоего мужа, сокольничего. Твоего косноязычного англичанина! — Глаза его потемнели от гнева.

— Ну конечно же, я любила его. Иначе я не была бы так несчастна, когда мой брат убил его, — ответила Изабелла.

— За что он его убил? — спросил Гай.

— Мой сводный брат хотел обладать мной, — ответила Изабелла, на ходу изобретая легенду. — Он попытался изнасиловать меня, но мой муж застал нас. Он избил моего брата. А бить знатного господина не очень-то разумно. Мой брат повесил моего мужа, а потом вместе со своей сестрой выгнал меня из поместья. Вот, теперь вы знаете всю мою историю. Это исцелило вас от ревности, милорд?

— Нет, — ответил он, но в голосе его уже не было гнева.

— Что же сможет исцелить вас? — кротко спросила Белли.

— Я перестану ревновать только тогда, когда ты скажешь, что любишь меня так же, как любила своего сокольничего. Когда ты скажешь это и не солжешь! — выпалил Гай Бретонский.

— Неужели ваше колдовство не может заставить меня полюбить вас? — тихо спросила Белли. Пылкость Гая удивила ее.

— Истинная любовь не приходит насильно! Ты смеешься надо мной! — гневно воскликнул Гай.

— Нет, вовсе нет! — испуганно ответила Белли, заметив угрозу во взгляде Гая.

— Да, — медленно возразил он, — смеешься, моя малышка. И ты будешь за это наказана. Пойдем! Ты поможешь мне подготовиться к этому наказанию.

Он потащил ее из спальни в комнатку, где составлял свои волшебные зелья. Шафран зловеще покосился на них, когда Гай зажег светильники. Его покой посмели потревожить! Мягко соскочив со стола, кот удалился.

— Подай мне серебряную чашу! — велел ей Гай.

Белли трясущимися руками передала ему чашу. Внезапно ей стало очень жутко в этой комнате. Огонь в светильниках и в камине отбрасывал на каменные стены уродливые тени. Она попыталась напомнить себе, сколько приятных часов она провела здесь. Гай научил ее готовить чудесные кремы и мази, которые усиливали наслаждение и повышали чувствительность кожи. Под его внимательным присмотром она смешивала зелья, над которыми Гай бормотал свои странные заклинания, но не сообщал Белли, для чего они предназначаются. В одно из них входили самые изысканные ингредиенты: розовая вода, миртовая вода, вода из цветов апельсина, дистиллированная мускусная настойка и щепотка похожего на воск вещества, которое называлось «серая амбра». Они разлили это зелье в хрустальные флаконы с серебряной филигранью.

Гай Бретонский взял чашу из рук Изабеллы. Он расставил на столе несколько бутылок, кувшинов и ларчиков. Белли с ужасом глядела, как он наливает в чашу чистую воду, добавляет щепотку какого-то незнакомого вещества и тщательно перемешивает. Потом он протянул чашу Белли.

— Выпей это! — свирепо проговорил он.

Изабелла отпрянула.

— Вы хотите убить меня? — прошептала она. — Не надо, умоляю вас! Я сделаю все, что вы прикажете, милорд!

— Я уже говорил тебе, что не намерен убивать тебя, Белли. Но ты совершила большой проступок и будешь за это наказана. Пей!

— Что это? — дрожа, спросила она. О Боже! Гай смотрел ей прямо в глаза, и она снова почувствовала, как ее охватывает знакомая слабость.