Она сидела, положив ногу на ногу и держа в руке незажженную сигарету. Очки в черной оправе очень шли ей, подчеркивая тонкие черты лица, обрамленного невероятно белыми волосами.

– Прикурить не найдется?

Рак подошел к камину, не отрывая глаз от женщины, сидящей в его кресле, и, взяв с каминной полки коробок, зажег одну спичку и протянул Еве. Она наклонилась, сигаретой коснувшись пламени, и сделала глубокую затяжку.

– Спасибо.

– Что ты здесь делаешь, Ева?

Она выдохнула дым.

– Я слышала, ты меня ищешь.

Альберт сжал зубы. Сейчас он чувствовал к ней только презрение. Надо ее убить. Выстрелить в голову. Сколько невинных жизней он спасет, пристрелив ее? Он вернулся к двери и поднял с пола револьвер.

– Я искал тебя, чтобы положить этому конец.

– Чему именно?

– Не пытайся играть со мной, женщина. – Рак направил на нее ствол.

Ева и бровью не повела, только с любопытством смотрела на черное дуло.

– Неужели ты убьешь меня, Берти? Не глупи, убери оружие, пока не подстрелил сам себя.

– Я подобрался к тебе совсем близко. Достаточно близко, чтобы посадить тебя в тюрьму. Мне все известно. Я знаю о твоих сборищах, знаю о мужчинах, которые платят тебе, чтобы посмотреть, как ты с помощью яда умерщвляешь невинных людей. Я знаю о «Поденке».

– Знаешь? Ну и молодец. Тогда выстрели и покончи со всем этим.

– Не искушай меня! – Рак сделал шаг вперед.

Ева улыбнулась, потом встала с кресла и подошла к нему так близко, что могла бы дотянуться до револьвера. Альберт чувствовал ее запах, несмотря на табачный дым. Те же самые духи, аромат которых он помнил все эти тридцать лет. Он ничего не мог поделать с дрожью в руках.

– Берти, если бы ты хотел пристрелить меня, ты бы уже это сделал. Так почему бы нам не поговорить?

– Скоро я узнаю имена тех извращенцев, которые входят в твою группу, это просто вопрос времени.

– А что будет, когда ты их узнаешь? На этих монстров набросится толпа с вилами, чтобы линчевать? Берти, ты рискуешь меня разочаровать. Неужели у тебя совсем не осталось воображения?

– Черт бы тебя побрал!

– Вот-вот, это уже лучше. Еще чуть-чуть тестостерона, и я, возможно, снова почувствую к тебе интерес. А теперь послушай меня, дорогой. Это очень важно. Оставь свои попытки разыскать моих друзей.

Рак засмеялся, ствол револьвера опасно затрясся.

– Так кто кого разочаровывает, Ева? Думаешь, я сдамся? Просто возьму и сдамся?

Она снова затянулась сигаретой.

– Вот именно.

Альберт чувствовал, как по спине течет пот.

– Ты сумасшедшая.

– Вовсе нет, Берти. На самом деле ты все понимаешь. Не сходи с ума, лучше извлеки из этого пользу.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я пришла, чтобы пригласить тебя в наши ряды, Берти. В наш клуб. Я предлагаю тебе пожизненное членство. Подумай об этом.

– Ни за что.

– Боюсь, у тебя нет выбора. Видишь ли, Берти, если кто-нибудь когда-нибудь выяснит, кто входит в наш клуб, знаешь, чье имя будет стоять в этом списке первым?

– Нет…

– Да, боюсь, что да. Все очень просто. Никто никогда не поверит, что простая секретарша умудрилась самостоятельно организовать самое тайное общество в Лондоне. Но ты – это другое дело. Ведь у тебя богатый опыт, который ты приобрел в Клетке, пытки – это твоя профессия.

Рак опустил револьвер. За окном уже начали петь проснувшиеся птицы, скоро из-за холмов взойдет солнце.

Занимался рассвет.

В тесной палате дома престарелых повисло молчание. Чарли пытался осмыслить то, что рассказал ему Рак.

– Теперь вы сами видите, мистер Прист, почему я сомневаюсь, что могу искупить свои грехи, – тихо сказал старик.

– Но не вы же создали тех монстров из списка, полковник.

– Однако я ничего не сделал, чтобы их остановить. Чего я хотел избежать? Заключения в психушку, где люди в белых халатах с фальшивыми улыбками пичкали бы меня наркотиками против моей воли? – Рак огляделся по сторонам и засмеялся. – Я же все равно не избежал этой участи, что, разве не так?

Чарли задумался.

– Они приглашают вас на свои сборища? До сих пор?

– Эта подлая стерва дразнила меня много лет. Думаю, чтобы напоминать периодически, что я у нее на крючке. И ее протеже продолжает эту традицию.

Рак сделал знак Присту подойти ближе, потом взял поденку, которая выпала из конверта на кровать. Чарли понял, что это и есть приглашение.

– Значит, скоро они соберутся вновь? – спросил он, чувствуя внезапную сухость в горле.

Что, если мы уже опоздали? Что с Джорджи и Хейли?

– Надавите на нее и увидите сами.

– Как это?

Рак дрожащими пальцами взял насекомое и поднес к свету. Нажал на брюшко. Раздался тихий хлюпающий звук, и тело поденки распалось – так креветку освобождают от скорлупы.

Из тела насекомого выпала записка. Рак отдал ее Присту, тот развернул ее и прочел вслух. В ней значились адрес, время и дата.

– О боже, – пролепетала Джессика. – Это же сегодня вечером.

Берти Рак подождал несколько минут. Уверившись, что посетители не вернутся, он пошарил под подушкой, ища мобильный телефон. Телефон наполовину завалился за кровать, но Рак все-таки сумел достать его, несмотря на ревматические боли в руках.

Он уставился на клавиатуру, дожидаясь, когда очертания клавиш перестанут расплываться. Теперь ему всегда приходилось ждать – и прежде чем встать с кровати, и прежде чем помочиться, и прежде чем подействуют таблетки. Каким же жалким он теперь был, каким слабым.

Наконец экран обрел четкость, и Рак набрал номер, тот самый, который ему назвали.

– Это Рак. Они только что ушли.

Голос на другом конце шипел в его ухо. Он ненавидел этот голос, который мог принадлежать как мужчине, так и женщине, который не давал ему спокойно жить и мешал спокойно умереть.

– Нет, я ничего не делал. Это они пришли ко мне. Они каким-то образом узнали, кто я такой. Как бы то ни было, дело сделано.

Рак слушал, и ему уже было все равно.

– Да, – сказал он. – Они приедут к вам, как вы и хотели. Так что я заплатил свой долг. Оставьте меня в покое.

Прист смотрел на себя в зеркало. Под глазами собрались морщины, которых там раньше не было, а на подбородке красовался порез, хотя он не помнил, как порезался во время бритья. Изучил свои руки. Нажимая на кожу между пальцами, он чувствовал боль. Но сколько себя ни щипал, боль была недостаточно сильной. У него опять случилось носовое кровотечение, кровь текла в раковину, но Прист это едва заметил. Подобные вещи не имели значения в той пародии на реальный мир, в которой он жил.