Как и предполагал Аполлон, спутники достигли дома его сестры Артемиды на Медведь-горе на исходе следующего дня. Они вынырнули из снежного тумана у самого входа в пещеру, и собаки Охотницы с перепугу чуть не разорвали гостей, если б хозяйка вовремя не выскочила на улицу. Она прыгнула на шею Фебу и принялась целовать его замерзшие щеки.

— Тише, тише, медведица! — Лучник пытался одной рукой стряхнуть с себя сестру, а другой отогнать вертевшуюся у ног собаку, которая хватала его зубами за пятки.

Медведь-гора острым носом врезалась в северный берег Эвксина. Здесь царствовали шторма и туманы. В окрестностях жили дикие племена тавров, ходивших в шкурах, евших сырое мясо и поклонявшихся Деве.

— Это последний предел, дальше которого нам идти нельзя, — сказал сестре Феб. — Решишься ли ты предоставить нам убежище?

— Мой дом — твой дом, волчонок. — Артемида сидела на козьей шкуре, обхватив руками колени и глядя куда-то за плечом брата. Охотница дичилась шумного общества богов на Олимпе. Она любила уединенные труднодоступные места, где нетронутая красота лесов и гор ничем не напоминала о человеке. На севере Эвксина Артемида поселилась, чтобы жить поближе к своей матери Лето, которая царствовала в Гиперборее.

— Твои гости тоже могут остаться. Только… — она быстро глянула на копье Ареса, — пусть пообещают, что не тронут моих златорогих ланей. Их и так осталось немного.

— Немного? — удивился Феб. — У тебя же были целые стада.

— Да, но с некоторых пор они уменьшились, — насупилась Охотница. — Здесь поблизости живет выводок гигантов. Их мать Ниоба ощенилась ими, как сука пометом из четырнадцати кутят. Они такие огромные и голодные, что пожирают все на своем пути.

Аполлон нахмурился. Он надеялся, что на берегах Эвксина боги-изгнанники будут одни и никто не помешает им утвердить здесь свою власть.

— Скоро в горах не останется зверья, — продолжала Артемида. — Мои златорогие лани пали первыми. Хотя, — глаза Охотницы наполнись слезами, — клянусь, я смиренно просила титанов умерить свои аппетиты. Но они только смеялись надо мной и кидались камнями.

— Где они живут? — сурово спросил Арес. За все время разговора он впервые раскрыл рот. Копейщик был не мастак поддерживать беседу. К тому же он продрог до костей, а огонь в очаге посреди пещеры еле тлел. Но воинственный пасынок Зевса чувствовал благодарность к женщине, предоставившей им с Афродитой кров. Ее обидчиков следовало наказать.

— Они говорят, что сама Триединая подарила им эти земли, — надула губы Артемида. — А я чтоб убиралась, куда хочу. Но хуже всего, — Охотница шмыгнула носом, — они перегородили дорогу и не пускают сюда нашу мать Лето. Она собиралась в гости на Пифании.

— Давай-ка, сестренка, разведем огонь. — Феб обнял Охотницу за плечи. — И накормим гостей. Смотри, они еле живы. А завтра мы с Аресом попробуем проучить наглецов-гигантов.

Геро отложила свое золотое веретено. Повинуясь движению ее пальцев, нить натянулась, дернула и стащила солнце с розовых небес. Дело шло к ночи, и Мать богов направилась в спальню взбивать синюю с черной бахромой перину. При встряхивании с нее градом сыпались золотые искры. А далеко внизу люди задирали головы и говорили: звездопад.

Сильные руки Трехликой трясли и щипали пухлое брюхо небес. Для нее оно было не более чем семейное ложе. С каждым ударом женщина вздыхала все грустнее. Наконец, она застыла, прижав перину к груди и глубоко задумалась. Ей на память пришли те дни, когда в доме хозяйничал Кронос. Какой бы тонкой и прочной ни была ее работа, грубый муж всегда разрывал покрывало небес, и Трехликой постоянно приходилось штопать его.

Эту мягкую, как пух, шерсть Геро ткала в тот день, когда малыш Загрей впервые глянул на нее глазами мужчины. А золотой вышивкой по краю украшала в то бедственное и счастливое утро, когда Зевс с серпом в руках отправился в спальню своего отца.

Когда Зевс вошел к ней с искаженным от гнева лицом, она увидела в его руке окровавленные части тела Кроноса. Столь дорогие ей когда-то. Геро так и не смогла забыть тот долгий оценивающий взгляд, которым Загрей по-хозяйски смерил свою мать. А потом с размаху швырнул отсеченный член соперника прямо на недошитое покрывало в доказательство того, что Кронос больше никогда не испортит ее работу.

Кровь широкой полосой испачкала синюю шерсть как раз там, где уже было застиранное пятно от молока Небесной Коровы. Когда-то Геро кормила непослушного сына грудью, а он выплевывал шершавый сосок и срыгивал на ткань. Теперь белое смешалось с красным. Оттого на Млечном Пути осенью появляется широкая алая полоса. Люди же говорят, что Великая Мать, каждую весну восстанавливающая свою девственность, снова потеряла ее на ложе небес.

Геро умела восставать из Источника Молодости в первозданной чистоте. Но делала это лишь в начале нового цикла, пуповину которого выпрядала и завязывала сама, соединяя с нитью предыдущего колеса времени, уже катящегося в глубины Аида. Сейчас, глядя на свою прялку, а потом на старое, видавшее виды покрывало, Геро становилось страшно. Так тонка была золотая нить, и так мало ее оставалось. Один взмах Серпа. Всего один взмах.

Но кто же новый жнец? Кто сбросит на потрепанную ткань небес кровавую жатву, чтоб обновить мир? При этой мысли у Геро портилось настроение. Солнечный лучник! Гордец Феб! Красавец и пересмешник с ледяными шутками. И грубиян Кронос, и заносчивый Зевс пожелали ее. А этот… Она ненавидела его? Да. За то, что он никогда не отдавался власти земли в полную силу. Она желала его? Да. Потому что знала, как нежен ускользающий от лунного света свет зори. Как мягок и жалобен он по вечерам. И в какое буйство впадает, когда солнце в зените.

Луна всегда в погоне за солнечным светом. Геро хотела получить Феба, и как можно скорее. Поскольку именно он начинал новый круг. Его сдержанность и отточенное чувство меры как нельзя больше подходили для наступавшего времени господства людей. Будет ли ее имя по-прежнему почитаться смертными, зависело от того, сумеет ли она удержаться при лучнике. «Бедный Зевс! — Триединая усмехнулась и еще раз встряхнула покрывало. — Бедный Аполлон».

Царица Лето путешествовала в носилках, которые тащили четыре снежных великана. Они были лишены смысла и беспрекословно выполняли приказы своей повелительницы. Прекрасная, как солнечный зимний день, она царствовала над счастливой страной гиперборейцев, изредка выбираясь за пределы Рифейских гор, чтоб повидаться с детьми.

В молодости Лето была жрицей в храме Северного Ветра и понесла от него двойню. Но ревнивая Геро, подозревавшая, что это Зевс прилетал в ледяное Туле на легких крыльях Борея, превратила ее в волчицу, заставив скитаться по бескрайним снежным равнинам. Пока в один прекрасный день Лето не разрешилась чудесными близнецами, как две капли воды похожими друг на друга. Изгнанная из родного края, Лето провела немало печальных дней в обнимку со своими малышами и искренне считала их лучшими детьми на свете. Когда же срок заклятия кончился — а ни одно колдовство не действует бесконечно, — Лето вернулась домой, неся на руках своих прекрасных младенцев, которые перекидывали друг другу Солнце и Луну.