«Сегодня на самолёте Ан-10 Руденко, Кузнецов, Ващенко, Никерясов и я прилетели на полигон. Здесь только что закончилась горячая работа по показу правительству ракетной техники. На показе были: Хрущёв, Малиновский, Гречко, Крылов, Бирюзов, Епишев, Вершинин, Горшков, Судец, Устинов, Смирнов, Пашков, Сербии, Калмыков, Зверев. Главные конструкторы Королёв, Челомей, Янгель, Глушко и другие показывали свою технику. По отзывам Хрущёва, Малиновского и других руководителей, показ прошёл отлично. Было проведено пять показательных пусков боевых ракет Королёва, Челомея и Янгеля. Все пуски прошли без замечаний. Хрущёв внимательно осмотрел космический корабль “Восход” и очень тепло побеседовал с Гагариным, Беляевым и Леоновым. Алексей Леонов в скафандре продемонстрировал выход из корабля и возвращение в него», — записал о событиях в Тюра-Таме помощник главкома ВВС по космосу генерал-лейтенант авиации Н.П. Каманин[58] в своём дневнике 26 сентября 1964 года.

В показе техники руководству страны участвовал ветеран НПО машиностроения, тогда ведущий конструктор ОКБ-52 В.А. Поляченко, так описавший знаменитый показ в своей книге:

«20 сентября 1964 года мы были направлены на полигон в Тюра-Там. Ожидался показ ракетно-космической техники руководству страны. Вылетели в час ночи с субботы на воскресенье, 20 сентября, из Шереметьева. Погода холодная, но без дождя. Самолёт Ил-18 летит четыре часа. За пятнадцать минут до отлёта входит Челомей, здоровается и уединяется в заднем салоне. Зовёт туда В.В. Сачкова. Нас в большом салоне было человек сорок из Филей и Реутова. В пять часов утра по Москве (семь местного) приземлились. Ясное солнечное утро. Прибываем на 17 площадку, где будут жить высокие гости. Площадка преобразилась! В этот же день прибыл маршал Н.И. Крылов. Дороги перекрыли. Заехали на 2-ю площадку, где раньше были работы по “Полётам-1” и “-2”, а затем на 95-ю и 92-ю.

К этому времени у нас там был развёрнут МИК, и на “левом фланге” в 1964 году ОКБ-52 уже имело свою испытательную базу. С 20 по 23 в этом МИКе велась подготовка к показу: перестановки и так далее. А 24 сентября, в четверг, в шесть утра подъём, в семь были на месте. В восемь часов двадцать минут появился генерал Захаров, командир полигона, в восемь часов тридцать восемь минут — наш шеф. Полковник Генштаба проверил пропуска у наличных людей. Пропуска специальные (две полосы крестом), на один день, действуют с паспортом. Около девяти часов раскрыты ворота МИКа, подкатывают автомобили, всего двадцать-тридцать единиц, не сосчитать. Среди них — “Чайки”, “ЗИМы”, они были доставлены самолётом Ан-12.

Челомей делает три доклада: первый около ракеты УР-200 и её головных частей — боеголовок, объектов ИС и УС, второй около УР-100, третий около модели УР-500 и её головной части. После этого — кинофильм об УР-500. Вся процедура заняла время с девяти часов до десяти часов сорока минут. Затем кортеж едет на 90-ю площадку. И через пятнадцать минут — пуск УР-200. Отличное впечатление: голубое небо без облаков, и весь полёт ракеты прошёл совершенно нормально (я находился в приёмной машине телеметрической станции “Трал”). Кортеж уезжает с 90-й площадки (вторая ракета не была пущена, хотя находилась в полной готовности), едет на стартовые позиции УР-500, УР-100. Кроме этого дня показ продолжался 25: 24 смотрели “хозяйство” наше и М.К. Янгеля, а 25 — С.П. Королёва…

О докладах стоит рассказать подробнее. Шеф как всегда блистал. Маршал Крылов вторил: “Разрешите, Никита Сергеевич, дополнить!” И чётко, по-военному конкретно, с цифрами показывал преимущество УР-200 и УР-100 перед другими ракетами: в экономике, в численности состава. Хрущёв вставлял свои ремарки несколько раз. При докладе по системе ИС: “А американцы, говорит Макнамара, уже имеют такой спутник?” — речь шла о недавнем интервью Джонсона и Макнамары об антиспутниках на базе ракеты Найк-Зевс. Цифру о превосходстве УР-100 по численности личного состава повторил: “В 20 раз!” Вообще же он говорил довольно мало. Рассказывают, что при осмотре шахты ракеты УР-100 вспомнил, что один инженер предложил гидромониторный способ проходки угольных шахт, и посоветовал посмотреть возможность его использования (в безводных степях!), но услышав, что это делают строители быстро, около месяца, и без этого способа, сказал: “Вы только сами смотрите, нужен ли вам этот способ, а то примените, и я потом буду отвечать!” Хрущёв выглядел замечательно: загорелый, крепкий, перемещались по пыли и жаре довольно много, день был насыщенным, а второй тоже. Ожидался приём, но его не было» [92].

Наверное, это была самая представительная делегация государственного руководства на космодроме, когда наряду с руководителями партии и правительства здесь присутствовали министры, командующие родами войск, генеральные конструкторы, секретари ЦК, маршалы, академики… Этот визит на Байконур стал последним для Н.С. Хрущёва: 14 октября 1964 года он был освобождён от партийных и государственных должностей решением Октябрьского пленума ЦК КПСС.

В мае 1961 года началась «лунная гонка» между СССР и США, объявленная президентом Джоном Кеннеди. Направив поздравление в Москву, он, однако, резко реагировал на внутренних совещаниях на «победу Советов в космосе». Перед вице-президентом Л. Джонсоном, курировавшим авиационное направление, была поставлена задача — обогнать СССР в космосе. 25 мая 1961 года президент выступил перед объединённым заседанием обеих палат конгресса. Основное содержание его речи касалось того, чтобы до конца десятилетия любой ценой добиться высадки американских астронавтов на Луну.

В нашей стране конкурировали творческие коллективы С.П. Королёва и В.Н. Челомея. Разработка пятиступенчатой ракеты сверхтяжёлого класса Н-1 С.П. Королёва началась с постановления правительства от 23 июня 1960 года «О создании носителя Н-1». К 1966 году и В.Н. Челомей подготовил свой эскизный проект УР-700 — сверхтяжёлой ракеты, спроектированной с применением правил разработанной им ракетной унификации, позволявшей существенно снизить затраты. В этом проекте его поддерживал В.П. Глушко, обещавший сделать новые двигатели для одной из ступеней новой ракеты.

Период эскизного проектирования Н-1 совпал с отработкой ракеты Р-9. С двигателем РД-111 у глушковцев возникало множество проблем, что привело к затягиванию испытаний МБР почти на два года. Специалисты ОКБ казались поставленными в тупик высокочастотными колебаниями и неустойчивостью рабочего процесса в камере сгорания. У них сложилось впечатление, что сделать однокамерный ЖРД тягой свыше 100 тонна-сил на кислороде чрезвычайно сложно.