моим другом. Он не любит, когда ему грубят. Он иначе не умеет, и я его понимаю.

— Объясняться будете позже. А сейчас сдайте оружие.

— Это исключено. — Меллори вложил пистолет в кобуру.

— Вы спятили? Я могу силой разоружить вас.

— Верно, — согласился Меллори. — Правда, сначала вам придется убить нас. И, боюсь, после этого вы недолго останетесь капитаном, приятель.

Дрошный задумался. Резко произнес что-то на своем языке. Солдаты опять подняли винтовки на Меллори и его друзей. Однако приказа сдать оружие не последовало. Дрошный повернулся, махнул рукой остальным и вновь двинулся вверх по склону. Меллори понял, что Дрошный предпочел лишний раз не испытывать судьбу.

Минут двадцать они взбирались вверх. Впереди, из темноты, послышался чей-то голос. Дрошный ответил, не замедляя шага. Вскоре они миновали двух часовых, вооруженных автоматами, и оказались в расположении лагеря, если так можно было назвать несколько наспех срубленных деревянных бараков.

Поляну, на которой был разбит лагерь, со всех сторон обступили плотные ряды самых высоких в Европе сосен. Их раскидистые кроны так плотно смыкались над лагерем на высоте от восьмидесяти до ста футов, что сквозь образовавшийся купол ни одна снежинка не упала на землю. В другую сторону этот купол не пропускал и луча света.

Ярко горели керосиновые фонари, освещая территорию лагеря. Дрошный остановился и обратился к Меллори:

— Вы пойдете со мной. Остальные останутся здесь. Он подвел Меллори к двери самого большого барака. Не ожидая приглашения, Андреа сбросил с плеч рюкзак и уселся на него. Остальные, немного помедлив, последовали его примеру. Конвоиры застыли в нерешительности, переглянулись и, на всякий случай, взяли сидящих в кольцо. Рейнольдс повернулся к Андреа. В выражении его лица полностью отсутствовали восхищение или доброжелательность.

— Вы спятили, — с негодованием прошептал Рейнольдс. — Это просто сумасшествие. Вас могли убить. Нас всех могли убить. Вы, случайно, не контуженный?

Андреа промолчал. Он закурил свою вонючую сигару и пристально посмотрел на Рейнольдса, пытаясь придать лицу миролюбивое выражение.

— Спятил — это слабо сказано. — Гроувс был взбешен не меньше Рейнольдса. — Вы же убили партизана! Вы понимаете, что это значит? Вам невдомек, что осторожность для них превыше всего?

Степень его осведомленности так и не удалось выяснить. Вместо ответа Андреа глубоко затянулся, выпустил облако ядовитого дыма и перевел умиротворенный взгляд с Рейнольдса на Гроувса.

Миллер попытался разрядить обстановку:

— Будет вам. Не надо преувеличивать. Андреа действительно чуть-чуть погорячился.

— Спаси нас Бог, — выразительно произнес Рейнольдс и в отчаянии посмотрел на своих товарищей. — Оказаться за тысячу миль от дома, от своих, в компании убийц-маньяков! — Он поглядел на Миллера и язвительно передразнил: — «Не надо преувеличивать…»

Миллер обиженно отвернулся.

Комната была просторной и почти пустой: деревянный стол, скамья и два стула. Только потрескивание дров в печке создавало относительный уют.

Все это Меллори отметил про себя машинально. Он даже не отреагировал на слова Дрошного:

— Капитан Меллори. Разрешите представить вам моего командира. — Его взгляд был прикован к человеку, сидящему за столом.

Небольшого роста, коренастый, на вид ему было лет тридцать пять. Морщинки у глаз и в уголках рта, застывшего в полуулыбке, свидетельствовали о доброжелательном настроении. Он был одет в форму капитана германской армии. На шее тускло поблескивал Железный Крест.

ГЛАВА 4. ПЯТНИЦА. 02:00 — 03:30

Сидящий за столом гитлеровец откинулся на спинку стула и удовлетворенно потер руки. Ситуация явно доставляла ему удовольствие.

— Гауптман Нойфельд к вашим услугам, капитан Меллори. — Он взглянул на то место, где на форме Меллори должны были быть нашивки. — Если я правильно понял, конечно. Вы не ожидали меня увидеть?

— Я сердечно рад вас видеть, герр гауптман. — Выражение удивления на лице Меллори сменилось радостной улыбкой. Он с глубоким облегчением вздохнул. — Вы даже представить себе не можете, как я рад. — Улыбаясь, он повернулся к Дрошному и застыл в замешательстве. — Кто же вы? Кто этот человек, капитан Нойфельд? Что это за люди, которые привели нас сюда? Они, должно быть…

Дрошный мрачным голосом прервал:

— Один из его группы убил нашего человека.

— Что? — улыбка мгновенно исчезла с лица Нойфельда. Он резко встал, опрокинув стул. Меллори, не обращая на него внимания, продолжал смотреть на Дрошного.

— Кто вы такой? Скажите мне, ради Бога!

— Нас называют «четниками», — угрюмо процедил Дрошный.

— Четники? Четники? Что еще за четники?

— Позвольте усомниться в вашей искренности, капитан. — Нойфельд уже взял себя в руки. Его лицо стало непроницаемым. Только глаза метали молнии. Людям, недооценивающим капитана Нойфельда, грозят большие неприятности, отметил про себя Меллори. — Вам, командиру отряда, заброшенного в эту страну со спецзаданием, неизвестно, что четники — наши югославские друзья?

— Друзья? Понятно. — Лицо Меллори прояснилось. — Предатели, коллаборационисты, другими словами.

Дрошный, издав горлом подобие львиного рыка, схватился за нож и двинулся на Меллори. Резкий окрик Нойфельда заставил его остановиться.

— Кстати, о каком спецзадании вы говорили? — спросил Меллори. Он внимательно оглядел каждого из присутствующих и понимающе усмехнулся. — У нас действительно специальное задание, но совсем не в том смысле, как вам кажется. По крайней мере, не в том смысле, как мне кажется, что вам кажется.

— Вот как? — Нойфельд умел вскидывать брови ничуть не хуже Миллера, отметил Меллори. — Тогда почему мы ждали вашего появления? Объясните, если можете.

— Одному Богу известно, — честно признался Меллори. — Мы приняли ваших людей за партизан. Именно поэтому один из них был убит, как мне кажется.

— Именно поэтому? — Нойфельд с интересом посмотрел на Меллори, придвинул стул, уселся и приготовился слушать. — Объясните все по порядку.

Как подобает истинному представителю лондонского Вест-Энда, Миллер имел обыкновение во время еды пользоваться салфеткой. Он не изменил своей привычке и сейчас, сидя на рюкзаке и придирчиво ковыряя вилкой в банке с консервами. Трое сержантов, сидящие рядом, с недоумением взирали на эту картину. Андреа, пыхтя неизменной сигарой и не обращая никакого внимания на охрану, не спускавшую с него глаз, неторопливо разгуливал по территории лагеря, отравляя окрестности ядовитым дымом. В морозном воздухе ясно послышались звуки пения под аккомпанемент гитары. Когда Андреа закончил обход лагеря, Миллер взглянул на него и кивнул в ту сторону, откуда доносилась музыка.

— Кто солирует?

Андреа пожал плечами.

— Радио, наверное.

— Надо бы им купить в таком случае новый приемник. Мой музыкальный слух не в силах это вынести.

— Послушайте, — возбужденным шепотом перебил его Рейнольдс. — Мы